– Добровольно? – вздернул бровь Демьян.

– Я имела в виду, что не те, которые продают в промышленных масштабах, – поспешила исправить ситуацию Лия, – скажем, у моей знакомой есть корова. И она вполне себе довольна жизнью… Я против жестокости по отношению к животным.

– Но ты ведь не могла не слышать про пищевую цепочку. Это нормально, что люди едят мясо. Если лев сожрал антилопу, разве это жестокость?

– Если лев сожрал антилопу, то это не жестокость, а закономерность. Но лев никогда не убьет антилопу, чтобы сделать из нее сумочку, если ты понимаешь, о чем я. И я могу есть мясо, добытое хищниками, – добавила Лия и, сообразив, что вновь ляпнула глупость, поспешно поправилась: – Могла бы съесть, я хотела сказать.

Как же сложно с ним разговаривать! Так и тянет говорить начистоту… Она ведь и правда частенько ела мясо, которым с ней делились хищные звери, обитающие в лесу за домом. Было, конечно, в этом что-то странное и несуразное, животных Лия любила всех и, может, как раз вот этого зайчишку совсем недавно она гладила за ушком, а теперь он лежит в ее тарелке, но у животных свои законы. Они были простыми и понятными. Во многом куда более понятными, чем человеческое желание убить слона только ради того, чтобы отрезать ему бивни. Но откуда это желание вот так запросто об этом рассказывать? Да понятно! Понятно, откуда! Черт! Этот самоуверенный нахал ей понравился. Понравился настолько, что вызывает желание доверчиво положить голову к нему на плечо, болтая глупости, и одновременно с этим бежать сломя голову, пока еще не поздно. Следи за языком, Лия, или это плохо для тебя закончится.

– Еще древние люди носили на себе шкуры убитых животных, – пожал плечами Демьян.

– Тогда и сидели бы дальше в своих пещерах, – спокойно возразила девушка, – а не кричали на каждом углу, что они вершина эволюции.

– Попахивает мизантропией.

– Маленькая ложка дегтя в большой бочке филантропического меда. Кстати, главный филантроп отчего-то задерживается, – сказала Лия, глянув на часы.

– Ты права, – подтвердил Демьян и едва заметно кивнул головой мужчине в черном фраке с микрофоном в руке, стоящему рядом со сценой. Потом склонился к ее уху, – только не уходи. Пожалуйста.

Я ведь все равно тебя найду.

– Дамы и господа! Рады приветствовать вас на нашем ежегодном благотворительном балу! С удовольствием представляю вам организатора сегодняшнего вечера… – загремел голос в микрофон, одновременно с которым Демьян поднялся со своего места и пошел к сцене.

Лия тяжко вздохнула. Час от часу не легче. И почему она не удивлена? Теперь понятно, почему этот нахрапистый наглец настолько уверен в своей неотразимости. Помимо того, конечно, что он и правда неотразим… Девушка в глубокой задумчивости наблюдала за тем, как уверенно Демьян держится на сцене, почти не вслушиваясь в его сухую сдержанную речь и завороженно ловя его взгляд, который он не отрывал от нее все то время, пока говорил. «Прекрасная возможность смыться», – подумала она про себя.

И осталась.

– Чудесная речь, – вежливо произнесла Лия, когда Демьян вновь сел рядом с ней за стол.

– Врунишка. Ты ее не слушала.

– Ты, по-моему, тоже был не слишком-то в ней заинтересован.

Официальная программа продлилась до одиннадцати часов. На всем ее протяжении, пока они сидели рядом за столом, Демьян больше не пытался ее трогать, время от времени заводил необременительный разговор, вел себя на удивление сдержанно и предусмотрительно – Лия окончательно расслабилась и к концу вечера уже откровенно зевала.

– Уже очень поздно. Я, наверное, пойду, Демьян.

– В полночь будет салют.