Разумеется, выглядит сомнительно, что она внезапно заснула, чтобы проснуться на счет десять, но девушка отыгрывает и сон, и пробуждение из гипноза, как опытная актриса. Она окидывает встревоженным взглядом комнату и, закрыв лицо руками, склоняет голову.

– Что с вами? – недоверчиво спрашивает профессор, но она как будто не слышит его.

– Господин Келер, оставьте нас. Мы с вами обсудим этот сеанс несколько позднее.

– Как скажете. Будьте осторожней с ней!

– Я сам разберусь! До свидания! – нервно бросает министр.

– До свидания, – произносит профессор и покидает кабинет.

Мужчина не без опаски подходит к Веронике. Присев перед ней, он слегка касается пальцами ее руки.

– Вера, это уже ты? – осторожно произносит он. Девушка, наконец, убирает руки от лица, вытирая ладонями слезы. – Не плачь, не плачь, – говорит он, смахивая слезу с ее щеки, – что случилось?

Она нервно обнимает его за шею, и сквозь легкие судороги недавнего плача шепчет:

– Что со мной происходило?!

– Ты разве не помнишь, что было? Вообще, после такого гипноза воспоминания полностью сохраняются, – недоверчиво произносит он.

– Я помню только какое-то невнятное бормотание, совершенно бессмысленное, это даже не язык.

Мужчина со вздохом поднимается и отходит к столу.

– Ты, моя девочка, говорила вполне внятно по-немецки, правда, немного измененным голосом. Что ты такое вспомнила, чем не хочешь поделиться?

– Вы считаете, что я вру?! – Она вскакивает следом за ним. – Да какой мне смысл вас обманывать, я же сама согласилась делиться с вами всем, что вспомню или узнаю?!

– Сложно сказать, – отвечает он, копаясь в аппаратуре, – но ты бы, наверное, удивилась, если бы узнала, как много людей начинают безбожно врать сразу после обещания рассказать все без утайки. Людям свойственна черная неблагодарность, вероятно, и ты не ценишь нашей дружбы и всего того, что я для тебя сделал.

Веронике обидно слышать такое, тем более от него. За время их знакомства он полностью завоевал ее доверие. Однако в то же время у девушки крепнет ощущение собственного превосходства над ним, а также ей становятся предельно ясны его мысли.

– Но вы все-таки сомневаетесь, что я человек на все сто процентов. Иначе, вы бы не делали акцента на том, что эти недостатки свойственны людям, – уверенно произносит она, пока он переставляет бобины с магнитной лентой.

– Минут пять, максимум десять, назад ты сказала, что ты не человек, и если ты это подтверждаешь сейчас, значит, ты помнишь весь сеанс прекрасно, в том числе и свои слова.

– Я не подтверждаю, что говорила что-то такое. Я всего лишь сделала вывод на основе ваших слов. И ваше недоверие крайне оскорбительно!

– Не оскорбительней твоего вранья. – Он нажимает кнопку проигрывания записи. – Заметь, я снова даю тебе шанс оправдаться. Так или иначе сейчас мы легко определим истину.

Звук на пленке далеко не лучшего качества: слышны шумы и трески. Но вот, наконец, звучат слова профессора, именно слова, потому что искаженный записью голос идентифицировать на слух не так-то просто. Вот он обращается к Вране, но вместо ее уверенных и наглых ответов звучит тихое:

– Илла…сагам… шоффа, оокама. Ийда, ийда…

Ожидавший услышать недавний диалог мужчина выключает запись.

– Что это?!

– А я говорила вам!

Он перематывает пленку и снова включает:

– Ио-иа-ила, ио-иа-вац…

Мужчина, отчаявшись найти объяснение происходящему, садится, подперев ладонью лоб.

– Что-то подобное я слышала в своей голове в Альпах, когда вы говорили, что я якобы прошла через стену, – чувствуя свою победу над ним, говорит она.

– Где Келер? – устало произносит он, и нажимает малозаметную кнопку на столе. Через пару секунд в дверях кабинета появляется военный. – Позовите профессора Келера!