В итоге мы обе только озверели окончательно – хрипящая, капающая слюной тварь вообще перестала разбирать дорогу, то и дело натыкаясь на стены, а я, позабыв, в какой ипостаси нахожусь, вцепилась клыками ей сбоку в шею. Без полного превращения смех один, а не клыки, у вампиров и то длиннее, но чтобы прокусить шкуру, их вполне хватило. Такого произвола нервы нежити не выдержали – представьте себе состояние пробравшейся в курятник лисы, на которую с лаем напала зубастая курица. Завизжав, как простая шавка, она волчком закрутилась на одном месте, а потом со всей дури боком врезалась в стену. Висящий аршином выше щит сорвался с гвоздя и ребром саданул меня по хребту, а тварь по голове. На этот раз мы взвыли вместе и разлетелись в стороны. Щит брякнулся посредине, лицевой стороной вверх. Мельком отметив чеканку – придавленный деревом бобер, геральдический знак старинного рода Апеховых (славного большей частью этим оригинальным гербом), – я ухватила щит за острый конец, широким подставив устремленной ко мне пасти. Клыки с металлическим клацаньем сомкнулись на краю щита, проткнув его насквозь. Я сдуру потянула щит к себе, тварь инстинктивно уперлась лапами, намертво стиснув челюсти и с рычанием мотая башкой. Бобер, кажется, еще больше выпучил глаза, испугавшись, что мы растянем его в листовое железо.

Под ногой провернулось что-то тонкое, длинное, требовательно звякнувшее. Я глянула – и с силой оттолкнула щит, нагнулась, схватила и тут же, снизу наискось, распластала воздух серебристой чертой. Короткое, неожиданно слабое сопротивление – и даркан снова оказался на свободе, свечой взметнулся к потолку, а я чуть не рухнула на спину, еле сумев погасить излишне мощный замах.

Тварь содрогнулась всем телом, словно ее внезапно окатили ледяной водой. Неуверенно подняла переднюю лапу… Да так и завалилась набок. Щит зазвенел по полу, как огромная жестяная тарелка. Башка осталась висеть на его краю, медленно стекленея глазами. Я с трудом заставила себя отвести от нее взгляд, машинально провела рукой по губам, стирая кровь… и увидела бледного как полотно Карста-э-Лата, прижавшегося к стене возле косяка. Кажется, он так и простоял здесь всё время, едва успевая хотя бы следить – не говоря уж о вмешаться! – за моим поединком с нежитью.

Вернее, остервенелой грызней двух тварей.

Я бочком-бочком, тяжело дыша и не сводя с гнома глаз, проскользнула мимо него к двери. Оружейник даже не шелохнулся, продолжая судорожно сжимать рукоять занесенного топора. Выражение лица у него наверняка было такое же, как у меня, когда я впервые увидела эту полупризрачную гадину.

В лицо ударил холодный ветер, взъерошив и без того растрепавшиеся в схватке волосы. С ее начала прошло не больше пяти минут, город по-прежнему утопал в полумраке, цепляясь за сладкий предрассветный сон. Я поспешно и бесцеремонно выдернула из конюшни привычно капризничающего Дымка, но, разгоряченная, вскакивать в седло не стала, а просто побежала по улице наравне с мерином, держа его под уздцы.

Боги, как же я это ненавижу! Раз за разом сжигать за собой с таким трудом наведенные мосты и уходить под стонущий треск рушащихся в пламени опор, делая вид, что там, за спиной, ничего и не было, и всё, кроме жизни, наживное…

Только делая вид.

– В каком-то смысле мы даже оказываем ей благодеяние…

И всё из-за этого проклятого колдуна! Какого лешего я не придушила его еще в овраге, голыми руками или клыками, если так уж хотелось крови? На кой мне понадобилась эта комедия с «честным поединком»?

Хватит, надоело! Сегодня. Сейчас же. Плевать как. Я же бесчувственный и безжалостный монстр, в конце-то концов. Пора оправдывать возложенные на меня ожидания.