Супружеский долг, секс, с которого начались наши отношения, тоже стал камнем преткновения. Бесконечной причиной для недовольства мужа, его побоев. Часто мне не хотелось близости, расслабиться в руках, которые били, я не могла, что естественно вызывало у Ильи недовольство. Более того, служило причиной бесконтрольных сцен ревности – ведь если я не хочу мужа, значит «крутила хвостом» на стороне. Отдавалась первым встречным, едва ли не на улице, чтобы заглушить присущую мне похоть. Кому, как не ему знать, на что я способна.

А если получалось, как бывало до брака, жарко, с откровенным желанием, это значило лишь одно – в отсутствие мужа я точно так же отдамся любому, кто попросит… Кому? Неважно. Сантехнику, участковому врачу сына, как назло, у нас это был мужчина – убелённый сединами милым старичок, которого дети иначе, чем «доктор Айболит», не называли.

Я искренне хотела сохранить брак, ведь семья – самое важное для женщины. Основа основ. Один раз обратилась за помощью к свекрови, но вместо помощи, хотя бы наигранного сочувствия, наткнулась на отповедь о том, что я должна быть благодарна Илье, ведь он взял меня с ребёнком. Именно «взял с ребёнком». И родственники мужа привечают меня, несмотря на то, что всем известны детали нашего бесстыжего знакомства.

В то время, в череде хронического недовольства мужа, его побоев, криков, угроз, слова произнесённые посторонней женщиной, показались мне справедливыми. Привычное уже чувство вины, затопившее всё моё существо, лишь кивнуло в ответ, подтверждая: заслужила.

Ушла я от мужа в одночасье, не раздумывая ни минуты – куда пойду, на что буду жить, где? По мере того как Кирюша рос, претензий к нему со стороны отца становилось больше и больше. Пока малыш лежал в колыбели, плакал, нарушая планы на спокойный сон, Илья проявлял терпение, но чем старше становился сын, тем чаще муж распускал руки. Наказывал.

Скорей всего, в этом не было откровенной крамолы. Именно так воспитывались многие поколения. Доходчиво доносили истину через мягкое место. Я же, вопреки народной мудрости «бей дитя, пока поперёк лавки лежит», считала, что детей бить нельзя. Недопустимо.

Меня ведь никогда не били родители. Может быть от того, что я родилась послушной девочкой. Не обрывала обои, не переворачивала горшки с цветами, не таскала кота за хвост, со мной не приходилось потом нестись в травму, потому что кот подобного обращения не потерпел.

Наказывали строго, не отпускали гулять с подружками, нагружали лишней работой по дому, отчитывали с пристрастием, особенно отец, но никогда не поднимали руку. Илья же решил иначе, несмотря на мой протест.

Кирюша в очередной раз совершил шалость: разбил стеклянный электрочайник. Я была счастлива, что на тот момент вода в нём была холодной, малыш всего лишь испугался. Илья же пришёл в бешенство – чайник был дорогой, – поднял сынишку за шкирку одежды, наорал, а потом отшлёпал по попе. Следующей должна была стать я, за то, что не уследила за ребёнком, и стала. Илья не стал дожидаться вечера, перехватил мою шею, сжал локтём, начав душить, и два раза сильно, с оттягом, чтобы наверняка остались следы, ударил по ягодицам.

В тот миг Кирюша зашёлся истерическим плачем, а я поняла, что не позволю своему сыну расти в настолько скотских условиях. Обманув мужа напускной ласковостью с вечера, ночью я тихонько оделась, закутала полусонного сынишку в плед, захватила с собой наспех собранный рюкзак с вещами и выскочила на улицу. В совершеннейшее никуда. Мне некуда было идти и не на что есть.

А началось всё с точно такой же поздней поездки на такси, в компании симпатичного мне мужчины.