— К сожалению, правда, - ответила я. – Но я уверена, что он любит Глэр. Просто он зациклился на…, - я пыталась подобрать верное слово, - так скажем на тебе. Я бы не сказала, что от твоей семьи все отвернулись. Больше этому поспособствовала твоя мать своими россказнями, предположениями, выводами и тому подобное. Дарст до последнего не верил, что ты виновен. Когда его друзья начали спрашивать о тебе и доносить слухи о твоей измене империи, Дарст защищал твоё имя, вступал в драки. Растерял он немало друзей, но и ты, и я, и думаю сам Дарст, понимаем, что этих людей грех называть было друзьями и оставлять в своём кругу общения. Остались у него те, которым безразличны все сплетни, да и репутация твоей семьи. Но в какой-то момент он зациклился на том, что молва о тебе будет преследовать его всю жизнь. Он боится испортить жизнь Глэр. Но он её любит. Увы, спиртное ему не играет на руку. Он молод и несёт всякую чушь, что вполне свойственно таким, как он.

Аарон долго молчал, не сводя с меня своего взгляда. Странного взгляда. Словно… с неким уважением, что ли. Он встряхнул головой, и проговорил:

— И всё же он много пьёт, Диана.

— Да, это больше сыграло негативной роли, нежели твоя подпорченная репутация, - горько усмехнулась я. – Думаю, вам просто стоит поговорить. И вполне возможно о том, что с тобой случилось, Аарон. Хотя бы твой брат, который тебя любит, должен знать правду. Хотя бы ту часть её, которую ты можешь ему поведать.

— Он ненавидит меня, - выдохнул мужчина, и устало провёл рукой по волосам.

— Если бы ненавидел, то сказал бы это тебе в лицо уже давно. А то, что мы наблюдали с тобой вдвоём, когда ты нас тут застукал – говорит всё же о том, что он боится твоего братского осуждения. Уж слишком он поник и занервничал при виде тебя, если ты это заметил.

— Это лишь твоё предположение?

— Это лишь моё убеждение, Аарон. Между вами стена непонимания, недомолвок, лишних людских суждений. Он ведь верил тебе, ждал, он заслуживает твоей правды. Это не его вина, что в конечном итоге он сломался.

— А о какой правде ты говоришь, Диана? – Аарон вновь приблизился ко мне. – Мне сказать ему, что я действительно выступил против императора? Что на самом деле я и есть государственный преступник?

В его глазах стояла боль, хоть голос был стальной и жёсткий.

Я не знала что ответить. Зачем он это говорит? Неужели это и есть та правда, которую он скрывает? Жестокая правда.

— Расскажи ему причины своего поступка. Даже, если ты оступился, это лучше, нежели солгать ему. Но, правда, Аарон, я не верю, что император мог вот так просто тебя отпустить. Если ты на стороне мятежников, а как я понимаю, сейчас это очень весомая сила в империи, верни ты ему хоть всю его родню с того света, отпустить тебя было бы великим промахом императора. Тебе не было бы так больно и обидно, что твоя семья от тебя отвернулась. Ты бы наоборот, чувствовал вину перед ними.

— Хватит говорить то, чего ты не знаешь, Диана, - приблизившись ко мне, казалось, сквозь боль прошипел Аарон.

— Если ты не доверяешь мне, доверься хотя бы брату, - упрямо настаивала я.

— Не собираюсь я втягивать в это дерьмо своего брата, - чуть повысив голос, заявил мужчина.

Я тяжело вздохнула.

— Мы так не сдвинемся с мёртвой точки, Аарон.

— Почему ты так настойчиво копаешься в моей жизни?

— Я пытаюсь помочь…

— Я не просил о помощи.

— Лишь потому, что не хочешь втягивать в дерьмо кого-либо? Или же потому, что ты не доверяешь кому-либо?

Аарон стиснул зубы, и обречённо выдохнул:

— Дьявол, Диана прекрати на меня так действовать!

— Как «так»? – удивлённо переспросила я.