– Да потому что сука, стерва и подлая тварь! – продолжает бушевать подруга, поглаживая меня по голове. – А если серьезно, вариантов куча. Может, ревнует, может, считает тебя недостойной своего брата. Как вариант, просто банальная женская зависть. Она ведь считает себя охренеть какой красавицей, а тут ты, да ещё постоянно на её глазах. Хрен её знает, Рапунцель, – тяжело вздыхает Наташа. – Нам, простым людям, никогда не понять, что творится в башке у таких, как они.

Она замолкает.

Я тоже молчу, чувствуя ужасное опустошение внутри себя, а ещё безумную слабость во всём теле. Кажется, даже руки не смогу поднять.

Господи, как же хочется, чтобы это был всего лишь кошмарный сон. И в какой-то момент я просто проснусь и пойму, что ничего этого не было.

– Что мне делать, Нат? – еле слышно произношу, закрывая глаза. – Как жить дальше?

– Нормально жить! – с нажимом говорит громко подруга. – Так же, как и до встречи с этим мерзавцем. У тебя теперь есть о ком думать больше, чем о ком-то из этой змеиной семейки, – её намёк более чем прозрачен.

И она права. Теперь у моего ребёнка есть только я. И подруга, конечно же. Уж она-то точно не бросит меня и не отвернётся в такой ситуации. Последующие слова от неё полностью подтвердили то, в чём я была так уверена.

– Вернёшься в свою квартиру, – между тем продолжает говорить Наташа, озвучивая вслух планы моей дальнейшей жизни. – Устроишься на работу. Тут я тебе помогу – у нас как раз в фирме бухгалтер по зарплате уволился. Переговорю с начальством, они тебя точно возьмут. Ну, и, само собой, займешься своей беременностью. Встанешь на учёт, сдашь анализы. Короче, будущая мать, дел у тебя будет вагон и маленькая тележка.

– А если… – мой голос ломается.

– Никаких если, Алин, – жёстко произносит подруга, прекрасно понимая, что я хочу сказать. – Он сразу поверил, понимаешь?! Не поговорил сначала с тобой. Не проверил всё досконально, хотя мог бы это сделать, прежде чем рубить с плеча. Он сразу вычеркнул тебя и вашего ребёнка из своей жизни. Сразу, понимаешь! А теперь задумайся. Если однажды ему опять что-то про тебя скажут плохое, ты уверена, что готова снова это пережить?

– Но там реально неоспоримые доказательства, Наташ, – чуть ли не с мольбой говорю, надеясь на понимание с её стороны. – Если что-то и можно найти, то только находясь внутри программы. А он…

– Просто мудак! – перебивает она, вставая с дивана. Смотрит на меня сверху вниз с досадой, уперев руки в бок. – А ты наивная дурочка, если пытаешься его оправдать. Как по мне, то такому поступку просто нет оправдания. Никакого!

Может, она и права, и я действительно дурочка, но не могу вот так просто отречься от нашей с Русланом любви, как это сделал он. Как бы ни было больно мне сейчас, но надежда, что каким-то чудесным образом он узнает всю правду и появится, прося прощение, теплится у меня где-то глубоко в душе.

– Ладно, вижу, что с тобой бесполезно на эту тему говорить, – подруга обречённо качает головой. – Как любила говорить наша директриса в детдоме: время всё расставит по своим местам. Всё-таки надеюсь, что твоё будет не с этим предателем, Рапунцель.

Отвожу взгляд, чтобы она не увидела в них, как сильно я хочу обратного.

Мне очень обидно и горько, что Руслан так поступил, но почему-то во мне была уверенность, что он скоро остынет, всё проверит и… вернётся ко мне.

Да, в его глазах я видела отвращение и презрение, но не верила, что он действительно так может ко мне отнестись. Такая любовь, какая есть между нами – даже мысленно произношу «есть», а не «была» – не может перерасти в такую лютую ненависть.