В детской с Тимом была Марьям. Она посмотрела на меня своим фирменным тяжелым взглядом. Ничего не сказала – с чего бы ей с прислугой здороваться? Малыш спал в колыбельке, с тихим звуком вертелся мобиль над ним. Я подошла и залюбовалась на сына. Мать Дамира не позволила расслабиться и насладиться моментом. Тихо, но четко проговорила все, что нужно будет сделать, когда сын проснется. Напоследок велела не выходить из комнаты, а в случае необходимости позвонить Тамаре. Я кивнула и не стала озвучивать собственные страхи. Когда я уходила, все было иначе – справлюсь ли с подросшим ребенком?

Потом Марьям ушла и я, наконец-то, смогла насмотреться вдоволь на Тимку. Убедившись, что сынок спит, отлучилась в ванную и хорошенько помыла принесенную игрушку. Вытерла и, вернувшись в детскую, положила развивающую штуковину в кроватку. Будто так и было, а я ни при чем. Самой гадко от подобного, но ничего не поделаешь – няньки хозяйским детям подарки не таскают.

Тим проснулся минут через сорок. Завозился, захныкал. Осторожно взяла его на руки, посмотрела в ясные глазки. И вроде все в мельчайших деталях рассмотрела уже – а нет, хочется и дальше искать свои черты на маленьком личике. Но понять на меня ли похож не могу – слишком маленький еще. А вот глаза точно как у отца – светло-серые до прозрачности. И холодные словно зимнее небо.

Думала, заплачет, увидев незнакомого человека, но нет - какое-то время тоже разглядывал меня. Потом закряхтел, заелозил на руках. Потрогала памперс – ясно все, нужно сменить. С этим я справилась быстро – изменился только размер подгузников, остальной процесс остался без изменений. После переодевания Тим и вовсе заулыбался и заагукал. Вручила ему игрушку – заинтересовался ненадолго. Попытался погрызть, облизать, разобрать – с умилением за ним наблюдала. Какой же он замечательный – уже и не пойму, как жила без него все это время.

Тамара лично принесла ужин для Тима. Уверена, что это Марьям попросила меня проконтролировать. Тем более она не ушла сразу, а дождалась, пока я покормила сына. Не слишком приятно было ее присутствие, но правила здесь устанавливаю не я.

- Через полчаса идите гулять, - велела она, забрала грязную посуду и ушла.

Отлично! С удовольствием погуляю с сыном перед сном. Может, он и уснет на улице – тогда я смогу подольше побыть с ним. Пока кто-нибудь не вспомнит о нас и не прогонит меня. Надеюсь, только до завтра. Потому что как вытерпеть дольше без общения с Тимом я не представляю…

На улице было довольно прохладно по местным меркам. Я зябко куталась в легкое пальто и постоянно поправляла одеяло Тима. Он брыкался, издавал всевозможные смешные звуки и категорически не выглядел сонным. Задумалась, как мало, в сущности, я знаю о нем. Вот во сколько он обычно засыпает? И насколько легко? А когда просыпается? Какую еду больше любит? Да много еще чего… И ведь даже не спросила, когда укладывать. Ладно, думаю, сам уснет, когда пора будет – пока же просто катаю коляску вокруг дома. И никак не могу перестать брать сына на руки каждые пятнадцать минут… Какая же это радость тискать его, целовать, прижимать к себе. Радует, что Тим вроде бы не возражает против такого близкого контакта – не ревет, не отталкивает, не замирает в недоумении. Вряд ли узнал, но может, почувствовал.

Мы провели на улице полтора часа, пока я окончательно не замерзла. Подумала, что и подгузник пора поменять и закатила коляску в дом. Поднялась в детскую с агукающим сыном на руках – никто не остановил. Переодела, скормила бутылку кефира, дала водичку. Потом поковырялась в игрушках и нашла кубики и сортеры. Следующие полчаса были веселыми – а мой сынишка смышленый! И очень упрямый… Весь в отца…