- Но почему Валери не хочет рассказать биологическому отцу о близнецах? Почему так яростно реагирует при его упоминании? – Полет спрашивает его, а я замираю в ожидании ответа. Мне тоже очень интересно.

- Она встретилась с ним, когда приезжала в Россию к сестре. Она тогда была на шестом месяце беременности. Эта сволочь наговорила ей кучу гадостей. Он не просто отказался от детей и нее, а сделал это настолько грубо, что Валери чуть не потеряла их. Ей пришлось задержаться в Москве и провести две недели в больнице под капельницами, спасая малышей. Я, к сожалению, о причине ее угрозы узнал только спустя полгода. Иначе, еще тогда полетел в Россию и раздавил бы этот кусок говна собственными руками. Она знала, что в этот раз не сможет уговорить меня не мстить за нее, поэтому и молчала. – я сжал кулаки до хруста в пальцах. Зубы скрипели от злости. Встреть я этого клоуна сейчас, я бы на нем живого места не оставил. Тру виски, голова начинает ужасно болеть. Господи, а я еще злился на нее. Я ведь тоже наговорил ей гадостей, когда видел ее в России. Возможно, я тоже был причастен к ее состоянию. Вместо того, чтобы поговорить с ней, разобраться, я злился, ревновал. Я все эти годы пытался ее забыть. Достаю ее носовой платок из кармана, что хранил все эти годы и сжимаю в руке. Анри продолжает. – Валери очень упрямая. Пытается со всеми трудностями справляться сама. Очень редко просит о помощи. Когда близнецы родились, они были такими крошечными. Она так переживала за них, не отходила от них ни на минуту, старалась чаще держать на руках, петь им колыбельные, разговаривать с ними. Говорила им, как сильно их любит, просила набираться сил, обещала всегда быть им опорой, целовала в щечки. Они так привыкли за первые месяцы к рукам, что отказывались лежать в своих кроватках. Она сильно уставала носить двоих карапузов одновременно, не высыпалась по ночам, но продолжала молчать. Мне с трудом удалось уговорить ее нанять мальчишкам няню. Я насильно укладывал ее спать и забирал детей, чтобы она хоть пару часов поспала. – я слушал рассказ крестного мальчиков, и мои внутренности каменели. Как я мог подумать, что она расчетливая стерва? Она просто глупенькая девочка, которая решила справиться со всеми трудностями одна. Ничего мне не сказала, улетела в Париж. Я бы помог ей, поддержал. Я стал бы отцом Алексу и Мишелю. – Валери очень скучает по России. Она даже детей назвала русскими именами… Саша и Миша. – Анри замолкает. А на моем лице появляется улыбка. Перекатываю на языке их имена, Саша, Миша. – Но она вынуждена жить здесь. Боится, что этот козел одумается и отберет у нее детей или будет ее ими шантажировать, заставляя быть с ним. – ярость опять бурлит внутри меня. Хочется найти этого мужика и превратить его лицо в фарш. Что же там за сволочь такая? Как так можно поступать с девушкой?

- Но он ведь не сможет. Она и дети - французские граждане. У них есть официальный отец. Она вывезет их обратно, прежде чем он сумеет что-то сделать. – Полет возмущается. А я вспоминаю слова Алекса и Мишеля. У них же есть папа, который редко их навещает. Вспоминаю обручальное кольцо на пальце Валери, когда видел ее беременной. Я совсем об этом забыл.

- Здесь у нее дом, кафе, работа. У Александра и Мишеля школа, секции, друзья. Она не может скакать с ними туда-сюда. Просто представь, что она все продаст, уедет в Россию, устроится там. Потом объявиться он и ей быстро придется собирать вещи и переезжать обратно. Бежать от него с детьми. Каково будет детям? – Анри ненадолго замолкает. – Думаю, что пока близнецам не исполнится 18 лет, она этого ни за что не сделает. Так и будет скучать по сестре, родной стране и иногда наведываться туда на неделю-другую. – у меня такое чувство, что на меня вылили ведро ледяной воды. Я десять лет злился на нее, пытался безуспешно забыть ее, а все это время мы могли бы быть счастливы вместе. Прижимаю руку с платком к губам и сжимаю его зубами. Почему я тогда не остановил ее? Почему не разыскал ее после? Почему не остановил, встретив беременную, не поговорил с ней? Сам смеялся над Дэном, когда он не думая говорил глупости Кэт от ревности, но поступил не лучше его.