Кстати, термин "живая жизнь" принадлежит опять же Достоевскому. ЖИВАЯ ЖИЗНЬ противостоит схематичной, примитивной догматике " научного мировоззрения". ЖИВАЯ ЖИЗНЬ -это живой процесс не всегда видимый глазу. Для Достоевского человек не является законченным результатом творения. Человек для него скорее промежуточная фаза совсем другого процесса. Словно куколка, с предстоящей ей необходимостью и возможностью преодолеть все промежуточные стадии преображения, и стать прекрасной бабочкой. Об этом говорится в романе "Бесы", в частности.

Да и сам человек для Достоевского более – духовный, невидимый глазу процесс, нежели сгусток плоти, нацеленной исключительно на потребление материальных благ и материальных наслаждений.

Писатель-пророк осуществляет попытку создать своё Евангелие. Своё священное писание. Свой духовный катехизис, который у него замаскирован под роман. И роман этот называется "Идиот".

ИДИ ОТ – такой скрытый смысл, вероятно, заложен в этом названии, кроме того, что главный герой этого необычного романа не такой как все. В обыденном наречении – идиот. С головой у него что-то не так. Не как у всех. Мысль по-другому течёт. Логика другая.

Одна из главных героинь романа уже в самом начале ставит князю Мышкину в упрек, что тот, верно, намерен лучше всех жизнь прожить и поучать других думает. На что Лев Николаевич соглашается. Думаю, говорит.

Автор "Идиота" открывает карты с первых строк. Он собирается поучать, и совершить смелую попытку вербализовать своё новое оригинальное учение жизни.

Однако общепринято считать, что писатель был глубоко христианином и никаких новых учений вовсе не собирался создавать.

Позволю себе не согласиться с этим. Ну и что, что он был христианином? А что значит быть христианином? Вопрос, как говорится, широкий. Во -первых, он был православным христианином. А не православное христианство вообще не признавал. В романе "Идиот" князь Мышкин даёт в нем жесткую отповедь католичеству. Католичество римское, говорит, это религия не христианская, это все равно что атеизм. Даже хуже.

Так вот. Достоевский не особо церемонится с христианством. У него все герои носят в себе сомнения по этому поводу. Рогожин держит у себя в доме картину "Иисус, снятый с креста" (полотно кисти Ганса Гольбейна старшего). Тело спасителя изображено с величайшим натурализмом. А на лице – печать человеческих страданий. Мышкин говорит Рогожину, что глядя на эту картину и вера пропадает.

Герои Достоевского не понимают христианство. Не потому, что тупые. А никто его не понимает! Данных мало, а те, что есть, – очень противоречивые. Поэтому всяк по– своему трактует священное писание.

А православное христианство, православие – это вообще, – другое, нечто совершенно особое-таинственное. Православие – это нечто непознанное. Для западного мышления православие тоже религия не христианская.

Достоевский не хочет ждать, когда прояснится ситуация. Он делает попытки вербализовать своё учение, которое не противоречит православному христианству в его понимании.

Основной принцип нового мышления, предложенного в романе, это принцип ШИРОКОСТИ, хотя само это слово на страницах данного произведения не засвечивается. Но мысль о том, что "человек слишком широк, я бы укоротил"(а это из "Братьев Карамазовых), явно в оном повествовании проявляется.

ШИРОКОСТЬ – способность мыслить широко. Способность видеть спектральность любого явления, любого процесса. Это принцип прямо противоположный Аристотелеву принципу исключения третьего, который, будучи применяем в быту, в отношениях человеческих, низводил все оценки происходящего к ДА и НЕТ, к ЧЕРНОМУ и БЕЛОМУ. А поступки людей становились либо плохими, либо хорошими. Третьего не дано. Реакции на эти поступки тоже должны быть однозначно соответствующими.