– Спасибо, – искренне поблагодарила я. – Вряд ли тут что-то съедобное осталось, но для успокоения совести проверить надо. Мало ли, что привезла с собой опекунша близнецов. Детки могли и не знать о её запасах.

– И то верно, – согласилась домовушка, ловко шурша по ящикам и ларям. – Я изредка наблюдала за этой фифой. Злыдня она. Деток обижала. Но не в моей власти было её остановить, хворь поганая силы забирала, разум туманила, злобу множила. Я даже в этот дом проникнуть не могла, всё это время в летней кухне обитала тенью неприкаянной. А ты меня спасла, к жизни вернула. Спасибо тебе. Добрая ты душа.

– Я рада, что смогла помочь, – улыбнулась старушке и тут же стукнулась бедром об острый угол, при этом охнув.

Обернувшись, непонимающе уставилась на пустое место между буфетом и шкафом, которые разместили в стороне ото всех. Обо что я могла удариться, если здесь ничего нет?

Ощущая себя до невозможности глупо, пошарила по пустому месту руками и снова наткнулась на угол. Не поняла. Это как так?

– Тётушка Тиль, посмотри-ка, – позвала я старушку. – Подскажи мне, как так может быть, что на ощупь я чувствую здесь какой-то сундук или ларь, но не вижу его.

– Так морок, видимо, наложен или заклинание отвода глаз, – пробормотала она, – Сейчас разберёмся.

Подойдя, она взмахнула руками, бормоча что-то себе под нос, и прямо на моих глазах начал проступать силуэт какого-то сундука, обретая плотность, на крышке и боках которого мерцали странные руны.

– Стазисник это, – восхищённо выдохнула домовушка.

– Это что ещё такое?

– Хранилище. Здесь продукты сохраняются в том виде, в котором их сюда положили, – недоумённо покосившись на меня, пояснила тётушка Тиль.

– И как его открыть?

– Слово заветное нужно знать, – пожала плечами старушка. – Для каждого стазисника оно своё. Но…

– Но? – не сдержавшись, поторопила её с продолжением.

– Но можно немного и схитрить, – улыбнулась она и просто дунула на ларь. Внутри него что-то щёлкнуло, и крышка распахнулась сама собой, демонстрируя нам то, что лежало внутри.

– Вот же гадина бессовестная, эта опекунша, – выдохнула я, разглядывая лежавшие в стазиснике продукты. – Дети, значит, сухими лепёшками питались, а она…

– Вяленое мясо, орехи, мёд, хлебцы… – перечисляла тётушка Тиль. – Да, девка, в отличие от малышей, ни в чём себе не отказывала.

– Ух, как же я зла, – пыхтела, стараясь сдержать нахлынувшую ярость, при этом сжимая кулаки. – Это насколько же бесчеловечной стервой нужно быть, чтобы так поступать с детьми?

– Выдыхай, хозяюшка. Она своё получила.

– Очень на это надеюсь, – покачала головой. – Что ж, заберём продукты и…

– Зачем же их забирать? Если вынуть продукты из стазисника, они начнут портиться. Лучше перетащим его целиком.

– Он выглядит тяжёлым. У меня вряд ли получится его донести.

– А я на что? – подмигнула старушка.

Снова зашептав, она раскинула руки. В ту же секунду тени по углам заклубились и поползли к нам, напоминая щупальца огромного осьминога, оказаться в которых мне бы не хотелось.

*****

Перекатываясь волнами и стелясь позёмкой по полу, тени становились всё ближе, наполняя кухню леденящим душу холодом. А коснувшись стазисника, начали вдруг уплотняться, окутывая его непроглядным коконом, который миг спустя развеялся, не оставив от зачарованного ларя ни следа.

– Вот так чудеса, – пробормотала, качая головой.

– Ой, скажешь тоже, – смущённо отмахнулась старушка. – Это сущие пустяки. Энергии забирает крохи. А вот починка дома – это уже другое дело.

– Вы и это умеете?

– А как же, я же домовушка, – ответила она, словно это могло всё объяснить. – Но лучше обсудить это позже. В лесу с наступлением ночи просыпаются хищники похуже волков и медведей, так что к этому времени нам лучше быть дома за крепко закрытой дверью. Ани с её силой рядом нет, так что церемониться и прятаться в кустах они не станут.