Что ж…

- Как вы поживаете, Артем? Отец часто вспоминает вас, - я практически пропела медовым голосом. – Говорит, без вас дела вести куда труднее.

- Павел Филиппович всегда со всем справлялся самостоятельно. Мои услуги были ему абсолютно не нужны. Я тоже частенько вспоминаю ваш дом, и ваше гостеприимство.

На этих словах лицо моего мужа каменеет. Но на меня он даже не смотрит.

Ой, и дура же ты, Вита.

- За неожиданную и приятную для всех встречу! – громко провозглашает Алиса и, довольная собой, машет бокалом.

Рядом с ней появляется расплывшийся в улыбке тучный Малышев. Обнимает Алису за талию, подмигивает мне, потому что Марк стоит с другой от него стороны и не видит.

Вечер окончательно испорчен. Нет на яхте более зажатого и настороженного человека, чем я. Даже Марк через несколько минут расслабляется и снова выглядит спокойным, в благодушном настроении. А у меня уже сводит губы столько искусственно улыбаться.

Дома я скинула песцовую накидку и платье. Шелк приятно заструился по ногам, но мне хотелось быстрее избавиться от тряпки, принять душ и спрятаться под одеялом. Может, сегодня он устал и не придет?

Хотя, когда это он уставал?..

Так и есть. Выйдя из душа в махровом халате и промакивая мокрые волосы полотенцем, я застыла на пороге. Марк лежал на широкой кровати и листал мою книгу. Влажные пряди упали на лоб, на плечах и ключицах все еще мерцали капли воды. Он был в одних пижамных штанах.

Мое сердце упало. Он же не планирует спать в моей комнате? Это мое от него убежище.

- В его стихах нет ни рифмы, ни привычных размеров. Чем он тебя так цепляет?

Я ревностно следила за томиком Уолта Уитмена в его пальцах.

- Просто чтиво на ночь, - как можно равнодушнее дернула плечом. Мне не нравилось, когда он трогал мои личные вещи.

- Врешь. Ты обожаешь Уитмена, в особенности «Листья травы». Для тебя это не просто чтиво на ночь.

Я молчала.

- Так что цепляет? Передаваемое им чувство бессмертия природы? Бессмертия человека? Бессмертия искусства? – Марк воззрился на меня, но я упорно молчала. Не могла вымолвить и слова.

Казалось бы выдумай, соври. Да даже скажи правду, поделись. Но мне не хотелось. Это было то мое личное, что я так прятала от него, чтобы он не растоптал последнее, что у меня есть. Я не хотела, чтобы он ковырялся в моей душе.

- Молчишь.

Он вдруг встает с кровати и в жутком акте вандализма отрывает страницы, одну за другой. Швыряет их в камин. Я ошарашенно застыла.

Мне хотелось наброситься на него, располосовать его гладкую спину ногтями, но я по-прежнему не шевелилась. Пялилась на него исподлобья, чувствуя как горят щеки, прямо как страницы моей любимой книги.

Марк ожидает от меня реакции, следит за моим лицом, а я пытаюсь изо всех сил сдержать себя.

Он очень зол.

- Ты знаешь, что Уитмен был против рабства? Тебе он поэтому нравится?

В его словах была тайная подоплека. Наверное, он намекает на мое положение в доме.

- Чего ты хочешь? – не выдержала я. Он медленно обернулся, бросив в камин напоследок толстую обложку.

Этот крохотный томик был подарком моего отца. Но я не доставлю ему удовольствие видеть как это меня задело.

- Сними халат.

- Марк, я так устала и…

- Сними или это сделаю я, - с равнодушием в голосе предупредил он.

Зажмурив глаза, я делаю то, что так часто представляла в своих мыслях. Я говорю ему нет.

- Что?

Он все прекрасно услышал, но специально тянет время, лениво наблюдая за тем, как мои пальцы начинают неистово дрожать.

- Я не хочу, - отчетливо проговариваю я. Сердце громыхает как ливень по пустому цинковому ведру. Так страшно до чертиков мне давно не было.

Дура, Вита. Весь план рискует провалиться. Ну чего стоило потерпеть еще одну ночь?