– Я был там и видел, граф де Лаган не подталкивал тебя к тому, чтобы сразиться с Ламороу. То был твой и только твой благородный порыв защитить отца… Да-да, понимаю, сейчас ты скажешь, что поединка всё-таки не было, но я всё равно считаю, это был достойный поступок… Ладно, давай вернемся в Рунд, в тот день, когда герцог пленил тебя раненного. Ты вёл себя так спокойно…

– Да ты издеваешься?! – не поверил своим ушам Антуан, – Я же не узнал его!!! Искренне не узнал!!!

Пит легко согласился, даже кивнул:

– Хорошо. Сначала ты обознался, с каждым может случиться, но потом ты ведь разобрался, в чьём обществе оказался. И не дрогнул. Я видел.

– Ничего ты не видел! Это тот парень, посланец Рая, тогда всё мне объяснил… и я разозлился… Ты ничего не видел и не знаешь!!! – едва ли не закричал Антуан, а перед его мысленным взором нёсся вихрь болезненных рундских воспоминаний. – Я даже в подмётки не гожусь моим братьям. Вот простая правда. Я ничтожество! Полное ничтожество… – эти последние слова стали уже лишь горестным вздохом, казалось, что боевой запал Антуана, наконец, иссяк.

Пит встал на ноги и после минутной заминки произнёс:

– Ничтожество не стало бы так убиваться… Хорошо, начни с отца. Думаю, поговорить с ним тебе будет проще.

Антуану потребовалось время, чтобы понять эти слова, но согласиться с ними он не смог:

– Проще?! – снова вскипел молодой граф, сгоряча он даже вскочил на ноги, – Отец уже вынес свой приговор! Он виделся с бароном, он знает Рая, он… знает ВСЁ, и он не захотел меня видеть!

Пит сощурился, неопределённо повёл головой и всё-таки рискнул:

– А я вижу в этом для тебя добрый знак. Тебе дан шанс на… покаяние, а значит и на прощение!

– Прощение?! Ты бредишь?! – едва ли не взвыл Антуан.

Ему стало нестерпимо больно видеть Пита, а потому он отвернулся, рухнул на бревно и так замер. Пит мог ждать долго, он умел ждать, но сейчас он счёл это невозможным:

– У тебя есть духовник? Антуан! Ты слышишь меня?! У тебя есть духовник?

Антуан и правда не сразу его расслышал. Но всё-таки счёл возможным развернуться:

– Духовник? Ты о чём?

– Я о покаянии, – проявляя чудеса выдержки, терпеливо пояснил брианец, – Начни с духовника. Надо двигаться! Угробив себя в этих метаниях, ты принесёшь большое удовлетворение герцогу, только ему, к тому же он всё равно не откажет себе в удовольствии объяснить твоим родителям причину самоубийства их сына.

– Самоубийства?!

– Да, ты закончишь именно этим, если не начнёшь действовать, решать эту проблему!

Антуан тряхнул головой, встал, подарил Питу долгий тяжёлый взгляд, в котором было столько невысказанных вопросов, и едва слышно выдохнул:

– Действовать?..

И вдруг прямо над их головами раздалась звонкая трель какой-то притаившейся в ветвях ивы птахи. Так неожиданно, звуки из какой-то иной, призрачной реальности! Они заставили Антуана обратить взгляд к небу, и его мягкая лазурь отразилась в горьком море печали синих глаз молодого графа. Взлететь бы! Или… утонуть! Раствориться! Не быть… Безмерно тяжёлые веки юноши сомкнулись, так он и замер.

– Антуан? – Пит решился-таки нарушить затянувшееся молчание.

Молодой граф открыл влажные глаза, тяжело вздохнул и… наконец, направился к своему коню. Что ж, Пит поспешил к своему.

Какое-то время они ехали молча. Только на подступах к прилегающей к замку деревни Антуан нарушил молчание:

– Сделай одолжение. Этой ночью избавь нас от своего присутствия. Останься на ночлег в таверне "Красный мак". Сытный стол и чистую постель тебе здесь обеспечат.

Пит кивнул, чем очень удивил уже готового к отказу Антуана. Но радость юноши была недолгой.