– Это временно. Нам нужно будет провести ещё несколько обследований, чтобы назначить лечение и составить план восстановления вашей памяти.

– Она же восстановится? – уточняет Адамиди, пока я пытаюсь проанализировать информацию.

– Как показывает практика, с такой формой амнезии в большинстве случаев память полностью восстанавливается. Но потребуется длительное лечение и реабилитация, – улыбается мягко Харрисон, стараясь успокоить.

Но ничего не выходит. Меня с головой накрывают чувства. Растерянность. Страх. Бессилие. Всё вокруг начинает кружиться, как будто мир внезапно утратил свою устойчивость, а я стою на краю пропасти.

– Получается, Яна в самом деле не помнит меня? – уточняет незнакомец.

Его лицо становится бледным, а глаза наполняются болью, такой глубокой и острой, что я начинаю верить, будто он и в самом деле знает меня.

– Да, все воспоминания за прошедший год утрачены, – сообщает твёрдым, но сострадательным голосом доктор. – И сейчас нам нужно связаться с её родными. Возможно, у вас есть чьи-нибудь контакты?

– Да, – отвечает мужчина, нервно сжимая челюсть и что-то обдумывая. – Я дам вам номер Ирины.

– Моей мамы, – объясняю я, а слёзы начинают собираться в уголках моих глаз.

Мне хочется ущипнуть себя. Что за дурной сон мне снится? Голова идёт кругом. Как я могла забыть целый год своей жизни? Как могла забыть человека? Пытаюсь сосредоточиться, чтобы вспомнить этого Адамиди, но мои мысли разлетаются, как стая испуганных птиц. Всё внутри сжимается от паники и непонимания. Сердце бьётся так громко, что кажется, будто его удары эхом разносятся по всей палате.

«Незнакомец» подходит ко мне ближе, вновь нависает надо мной и не сводит с меня глаз. Я перестаю дышать. Его рука осторожно касается моей щеки и нежно убирает прядь волос за ухо. Этот жест вызывает во мне болезненное отвращение и трепетное волнение в одном флаконе.

– Поразительно. Какое мгновенное исполнение желания, – шепчет он еле слышно. – Но, наверное, сейчас так даже лучше для тебя, что ты меня не помнишь.

Он медленно тянется к моему лицу, целует в лоб. Первая секунду – я хочу врезать ему. Вторая – хочу прижать к себе сильнее. И пока я нахожусь в замешательстве от собственных чувств, он сам отходит от постели. Смесь ужаса, отчаяния и странного притяжения поглощает меня.

И пока я нахожусь в туманном состоянии, он проходит обратно к доктору. Их разговор кажется далёким и приглушённым. Я вижу только их силуэты и слышу лишь обрывки слов.

И только последние слова мистера Адамиди доходят до моего слуха:

– До тех пор, пока вы не будете уверены, что со здоровьем мисс Островской всё в порядке, не выписывайте и не отправляйте её домой. Как я и говорил ранее, все счета за её лечение высылайте на моё имя, – произносит твёрдым и деловым тоном. – И, пожалуйста, держите меня в курсе всего.

Он бросает на меня последний взгляд, полный невысказанных чувств. Без слов прощается со мной, а после выходит из палаты, оставляя за собой горький след на душе.

Как только мы остаёмся вдвоём, доктор Харрисон подходит ко мне и садится на стул рядом.

– Яна, есть ещё одна вещь, о которой я должен вам сообщить.

В его глазах считывается что-то неуловимое, что заставляет моё сердце сжаться от плохого предчувствия.

– Вы беременны.

Эти слова звучат как выстрел в тишине. Мой разум отказывается воспринимать услышанное. Холод пробирается по венам, постепенно парализуя каждое моё движение и каждую мысль.

Что, чёрт возьми, со мной произошло за этот год?

ПАФОС. ПОЛГОДА НАЗАД

ЯНА

Непрерывная вибрация телефона заставляет меня разомкнуть веки. На отдыхе я всегда отключаю мобильный на ночь, чтобы избежать таких ситуаций. Но вчера я была настолько измотана, что уснула, как только голова коснулась мягчайшей подушки. На удивление ужин с Янисом продлился дольше, чем я рассчитывала. Мужчина оказался интересным собеседником. Мне понравились его простота и лёгкость в сочетании с интригующей порочностью, считываемой в каждом его действии и взгляде. Его сдержанность, сарказм и способность поддержать любую тему разговора, даже самую глупую, были на высшем уровне. Поэтому я не заметила, как на часах пробило два часа ночи, а в ресторане не осталось никого из гостей, кроме нас.