― Ну, после наших гор, язык не поворачивается, назвать это скалами, – хмыкнул мужчина. – Так что, твои зуаны живут в роще?

― Да. И пока ты спал прошлым утром, я нашла мох, выварила его, и теперь у нас есть средство от ожогов, – женщина показала ему странное месиво на дне кружки в корзинке. – Отвар, конечно, лучше, но у нас и повязки делать не из чего, так что буду использовать просто сам мох.

― Я не такой неженка, – Рош выплюнул травинку, которую жевал.

― Посмотрим, – хихикнула женщина.

С каждым днём в ней появлялось всё больше жизни, больше внутреннего огня, который притягивал мага. Кирна словно постепенно сбрасывала с себя мешки с грузом. Она чаще улыбалась, из ясных глаз потихоньку исчезала грусть. А ещё, Рош временами ловил на себе её взгляды, заинтересованные, внимательные или слегка растерянные. Но как только он поворачивался, женщина делала вид, что вовсе и не смотрела.

Эта игра в переглядки будоражила, задавала вопросы, порождала в груди томительное, но сладкое беспокойство. Он уже и забыл, когда чувствовал что-то такое. Словно снова вернулся в юность, окунулся в свои первые увлечения девушками, когда в душе ещё были мечты и надежды…

С Лидией было иначе. Те чувства налетели ураганом, изматывали ревностью, давили пониманием тщетности борьбы. Он гнался за иномирянкой, а она ускользала, отталкивала, пока он не натворил страшных дел. Любовь на грани безумия прокатилась каменной лавиной по его душе, раздавила, оставив незаживающие раны, которые не лечило время. Но теперь, без всяких усилий с его стороны, эти нарывы стали закрываться, и пора было признать, что причиной тому хрупкая белокурая женщина, молчаливая, чуть насмешливая и грациозная. Удивительно похожая на нежный, но сильный цветок под снегом.

Маг отстал, погрузившись в свои мысли. Он брёл по мокрому песку, и волны норовили лизнуть его подошвы. Радостный возглас заставил мужчину вздрогнуть. Кирна склонилась к земле и что-то ковыряла длинной палкой, которую использовала, как посох.

― Что такое? – Рош быстро догнал её.

― Черепашьи яйца! Свежая кладка. Готовить нам не на чем, но деревенские их очень любят, так что сможем продать за кров и нормальный ужин! Если повезёт, то ещё и пару монет заработаем! К тому же я нашла несколько отличных моллюсков, пока ты витал в мечтах.

― Моллюсков? А это зачем? Их не едят.

― Не едят, – согласилась женщина, – зато сушат, толкут, заливают водой и пьют.

― И где мы будем их сушить?

― Мы не будем. Ну… если у тебя нет проблем с… с туалетом. А у кого с этим трудно, с радостью заплатят за такое средство. И любая знахарка с удовольствием купит розовых моллюсков.

Рош взял из корзинки, которую она сплела себе, пока были на плоту, розоватую раковину размером с кулак, сплюснутую и острую по краям, с плотно закрытыми створками.

― То есть вот это помогает проср… Прости, ну, ты поняла.

― Суть ты уловил, – прыснула женщина и принялась дальше раскапывать ямку с кладкой. – Возьмём лишь часть, не стоит жадничать.

― Но если это наши деньги…

― Это жизнь, Рош. Бабушка всегда учила: когда природа даёт что-то, не бери больше необходимого. Щедрость одного не должна порождать жадность в другом.

― Ты чаще вспоминаешь её, чем мать?

― Мама умерла, когда мне было девять. Бабушка была со мной дольше. До пятнадцати.

― А потом?

― Потом я осталась одна, но уже знала всё, что нужно знахарке, так что обеспечивала себя сама. Несколько поколений моей семьи жили в Арсате, люди нас уважали, и никто не обижал меня, хотя и помогать не торопились. Правда, многие ополчились через пару лет. Я тогда встретила Аррнага, ещё через два года родился Риндан, а муж погиб.