Сразу, как только первая волна оцепенения проходит, я срываюсь с места и несусь к ней. Чувствую, если сейчас не узнаю подробности, сойду с ума от неизвестности.

Уля дергается, когда замечает меня, но быстро берет себя в руки.

- Что ты здесь делаешь? – холодно спрашивает, пока я пытаюсь найти в себе силы на этот важный вопрос.

- Кто этот мальчик? – киваю на поле и вижу, как они с Матвеем вдвоем начинают играть в футбол.

Чувствую необъяснимое жжение в груди и желание набрать в легкие побольше воздуха.

- Мой сын, - следует абсолютно спокойный ответ, от которого мой внутренний мир разносит на куски, - мой и Матвея.

Чувствую еще один жесткий удар в солнечное сплетение и зажмуриваюсь от боли.

- Как же так? – шепчу себе под нос, но Ульяна прекрасно меня слышит.

- Так бывает, Ярослав, - добавляет с равнодушной улыбкой, - в счастливых браках всегда рождаются дети.

Она буквально расстреливает меня своими словами. Безжалостно и метко бьет точно в цель, оставляю за собой руины.

Я знаю, что не хотел детей раньше и постоянно твердил ей об этом. Дурак. Идиот. Сейчас бы я все отдал за нашего с ней ребенка.

Перевожу взгляд на поле и смотрю на мальчишку. Он как раз подбегает к самому краю и мне становится хорошо его видно. На Ульяну похож, хотя волосики совсем светлые. Как… как у Матвея.

Парень пинает по мячу и со смехом несется навстречу отцу. Тот подхватывает его на руки, кружит и прижимает к себе. Мне все жилы вспарывает эта картина. Клянусь, так плохо и больно мне еще никогда не было.

С трудом сглатываю и опускаюсь на пустую скамейку. Тру лицо руками и, кажется, отчетливо слышу, как с хрустом рушатся все мои планы и мечты. Я не смогу разрушить семью, где есть ребенок.

А это значит, что я никогда не смогу вернуть Ульяну обратно.

6. Глава 6

Ярослав

Не помню, как покидаю спортивный комплекс. Не помню, как сажусь в машину и добираюсь до дома. По старой привычке хватаюсь за бутылку, но потом понимаю, что это дорога в никуда и впечатываю ее в стену. Следом летит графин с водой, но звон стекла меня не отрезвляет.

Нужно будет горничной за уборку выписать дополнительную премию, потому что убирать здесь придется много. Они уже привыкли к моим срывам, но от этого я не перестаю чувствовать себя бездушной сволочью.

На посуде не останавливаюсь, разношу к чертям собачьим всю комнату. Стол, стулья, ноутбук и даже телевизор. Знаю, что не поможет, но мне срочно нужно выплеснуть всю боль, которая стягивает грудную клетку невидимыми цепями.

Улавливаю слабый сигнал телефона в кармане и останавливаюсь, чтобы ответить. Стеклянным взглядом смотрю на экран, пока до меня не доходит, что звонит Юра.

Он всегда знает, когда мне хреново. Чувствует, когда я начинаю выходить из берегов и творить всякую дичь. Разговаривать ни с кем не хочется, но я знаю, что друг не оставит меня в покое, если я не отвечу.

- Да, - усиленно гашу обреченность в голосе, но мне кажется, она сочится из каждой клетки моего тела и заметна даже на расстоянии.

- Яр, что случилось?

Никакого вступления. Коротко и ясно сразу к делу. Узнаю лучшего друга.

- У нее ребенок, Юр, - эмоционально выплескиваю и обреченно прикрываю глаза, - у них.

В трубке повисает звенящая тишина, от которой тоже становится мучительно больно. Это тупик, из которого не будет выхода.

- Ты уверен, что ребенок не твой?

Уверен, почти на сто процентов.

- Да, - признаюсь с горечью, - он похож на этого мажора. И… мы же с ней всегда предохранялись. К сожалению.

- Ну, ты как ребенок, честное слово.

- Почему?

- Аргумент так себе, Яр. Стопроцентных гарантий не бывает.