– Ковалевская, вроде взрослая уже, а в куклы играешь, – подначиваю её, чтобы выведать, что это за любовь такая у неё.

– Это не кукла. Это – герой! – гордо так ответила, губки поджала.

– Хорошо, герой. А почему его выбрала? Там же тьма других было, почему этот?

– Мы с Пчёлой в детстве очень любили супергероев и играли в них. Она часто была Женщиной-кошкой, – Марта хихикнула.

– Даже не знаю, о ком ты.

– А мы играли. Было весело, – глаза затуманены, полуулыбка застенчивая, скрытная.

– А вот этот тебе зачем? – спросил я, кивнув в сторону игрушки.

Марта замолчала, задумалась, а потом на выдохе:

– Скучаю по детству, по Майе скучаю, по бабушке.

Анцифиров уехал на работу, я стояла босиком на кухне и пытала кофемашину. В итоге руганулась, психанула и бросила всё это безобразие в мойку. Частички мокрой кофейной каши гроздьями просыпались на столешницу, и я уже мысленно представила ужас в глазах «Мистера Пропера», если б он это увидел. Мне стало смешно, и раздражение как рукой сняло. И тут мой взгляд упал левее кофемашины. Ха, кто-то уехал на работу без документов. На микроволновке лежал его бумажник, в отдельной обложке документы на машину и права. И его паспорт. Так-так-так. Марта, ну ты же можешь глянуть одним глазком? Руки сами потянулись к паспорту. Фото. Ух ты, а он фотогеничный. Взгляд волчий. «Я убил восемнадцать человек. Быстро и без сожалений», – говорит Анцифиров фотографу, который делает снимок. Хотя, нет, не так. Вот срабатывает спуск затвора на фотокамере, Анцифиров вскакивает и с криком «Это Спарта!» пинает фотографа в грудь. Я смеялась в голос. Место рождения – село в райцентре, где мы учились в школе. Дата. Стоп. Какое сегодня число? О! Так это через два дня – 16 сентября. И он молчит, ничего не говорит. Хотя он вообще много молчит. Неужели он поменял планы из-за меня? Что он там сказал тогда – «нет таких»? Это же означает, что нет никого, да? Я открыла страницу на семейном положении, ну, да, нет, и не было, хотя б официально. Графа «Дети» тоже пустая. Это я так, больше для проформы. Марта, ну ты странная, нахрена тебе эта информация?

Так, день рождения. Подумав немного, я набрала Мирона.

– Мирон, это Марта, – мне было стыдно, что я не знала, как звали друга Анцифирова. Вот так, по кликухе – просто Мирон.

– Что случилось? – он напрягся, чувствовалось по голосу.

– Норма. Вопрос. Нужен быстрый точный ответ. Только чтоб Сергей не слышал, – назвала я Анцифирова по имени, и сама удивилась.

– Давай.

– Еда. Какая ему нравится еда.

– Вся. Еда нравится вся. Ему всё вкусно. Жрёт всё, как не в себя, как будто в последний раз, – Мирон заржал.

– Нет, надо что-то одно, о чём говорил, может, что-то необычное.

– Хммм, дай подумать. Вот реально всеядный он, – в трубке пауза, – А, знаю! Каша рисовая на молоке со сливочным маслом. Только не сильно сладкая такая, знаешь, когда одновременно и солёная, и сладкая.

– Реально?

– Да. Серьезно говорю.

– Принято. Спасибо, – и я сбросила.

Охренеть, предпочтения. Ну, хорошо. Я приготовлю молочную рисовую кашу. Обязательно со сливочным маслом. Бутерброд с сыром. И как в детском саду какао сварю. Можно ещё шоколадку подарить – дети же любят сладкое. И опять рассмеялась.

На самом деле, объективно, у меня не было причин относится к Анцифирову с эмпатией. Он терроризировал меня в школе, приставал ко мне, и даже чуть не изнасиловал, а ещё его выходка год назад стоила нам с Русланом больших нервов. Он раздражал меня. И это злило меня ещё больше. Ничего не значащий для меня человек, и, тем не менее, я испытываю какие-то эмоции по поводу его присутствия в моей жизни. Я злилась, пока не поняла, что именно меня в нем так раздражает. Не могу просчитать его. Да! Все мои знания психологии можно выкинуть на помойку. А ведь раньше я никогда не ошибалась, всегда просчитывала, прогнозировала, подбирала соответствующую линию поведения, а с ним не выходит. Именно это и раздражает. Я привыкла к правильным решениям, к сложным задачам, которые, в итоге, всё равно решаются, я привыкла быть правой во всём. А тут фиаско. Не получается спрогнозировать, что от него можно ожидать. Когда я раз за разом раскладывала его на кирпичики, потом снова и снова собирала, делала какое-то заключение, он обязательно выкидывал что-то такое, совершенно не свойственное параметрам выбранного типа личности. И опять сначала. Каждый раз я вспыхивала, ликуя: «Вот оно!», и каждый раз погружалась в разочарование, когда Серый опять поступал так, как от него не ожидают. Ошибаясь раз за разом, я не могла понять главного – что им руководит. А это очень и очень важно, Марта.