– А папа говорил, что этот Феррат узурпатор! – громко провозгласил Игги.

– Тихо! – шикнула я, но было поздно – мужчины перестали пить и уставились на нас.

Вот ведь!.. Я положила на стол монеты за ужин и, взяв слишком разговорчивого брата за руку, поспешила к выходу. Но в узком коридорчике, оживленном парой свечей, нас догнали.

– Куда торопишься, крошка? – преградив дорогу, один из нетрезвых посетителей дыхнул мне в лицо перегаром.

– Пропустите, меня ждет муж.

– Ничего, подождет, – раздалось сзади.

Я резко обернулась. Еще один, на вид так только что с каторги – заросший, с сальными волосами и в рваной грязной одежде!

– Мы слышали, что сказал мальчонка, – тип облокотился на стену.

– Он всего лишь ребенок, – я прижала брата к себе.

– Который назвал нашего короля этим, – мужчина наморщил лоб, – как его? Кем щенок его обозвал, Умник? – он глянул на того, что стоял за мной.

– Узурпатором, – подсказал тот.

– Потому что Феррат сверг предыдущего короля и силой захватил трон! – звонко отрапортовал Игги.

Я его теперь на улицу буду выпускать только с завязанным ртом!

– Эвон как! – поперхнулся страшный на вид тип. – И кто же тебе такое сказал, а?

– Папа!

– Ай, какой нехороший папа! – зацокал второй.

– Пропустите! – я развернулась и попыталась пробиться к выходу.

– Нет уж, крошка, – меня схватили за руку и припечатали к стене. – Наши патриотические чувства уязвлены, мы требуем компенсации! Тебе придется очень постараться, чтобы мы подобрели!

– Перебьетесь! – перестав изображать высокородную барышню, я с силой зарядила ему коленом по самому уязвимому у любого мужчины месту – и вовсе не по самолюбию.

Когда он согнулся, охнув, на его хребет обрушились мои сомкнутые в замок руки, и определённо это доставило мне удовольствие. Мерзавец ударился задом о стену и, громко мыча, сполз на пол.

Свечи, полыхнув, затрещали, словно в них плеснули водой. Но мне было не до этого.

– Не так быстро, нахалка! – руки второго вцепились в мою талию. – Ща научу тебя, как себя вести надо!

– Нельзя научить тому, в чем сам не смыслишь! – крикнул Игги.

Хватка негодяя ослабла, я резко развернулась и увидела, что братишка держит кинжал у его… Скажем так, до чего дотянулся, у того места и держит.

– Э-э, малец, ты не того, – прохрипел мужчина, не сводя выпученных глаз с клинка. – Он же острый!

– Ага, вжик и не мужик! – отозвался Игги.

С моих губ сорвался нервный смешок. Что из него вырастет? Боюсь даже представить!

– Идем, защитник, – я снова сжала его ладонь и потащила к выходу, все ускоряя шаг.

Лишь когда мы вернулись в снятую комнату, и я смогла прижаться спиной к запертой изнутри двери, сердце перестало биться о грудную клетку так, словно хотело из нее сбежать.

– Откуда у тебя кинжал? – запоздало сообразила я, глядя на раздувшегося от важности брата.

– Это не мой, у того ублюдка спер.

– Игги! Что за выражения?! И… и что значит спер?

– Успокойся, женщина, я тебя защитил, как и должно поступать мужчине. Не стоит благодарить.

– Лучше бы ты, мужчина, научился рот держать закрытым!

– Свое мнение надо уметь отстаивать. Так папа говорил.

– Верно. Но еще нужно знать, при каких обстоятельствах его вообще стоит озвучивать!

– Это как? – он озадаченно уставился на меня.

– Завтра расскажу, – я устало вздохнула и села на кровать. – А сейчас давай спать!

Дарьяр

Странно просыпаться в день собственного тридцатилетия. Я открыл глаза и долго смотрел на балдахин над кроватью, прислушиваясь к себе. Потом расхохотался. Да ничего не изменилось! Чушь это все. Хотелось, как всегда по утрам, женской ласки и вина. В любой последовательности.