Жизнь Дувана за границей не была легкой. По довоенному свидетельству, приведенному в книге, бывший городской глава Евпатории нуждался в жилище и питании. Но главной его заботой становится вопрос о сохранении караимов как народа, избавление его от полного уничтожения. «В связи с новым, дискриминационным по отношению к евреям законодательством фашистской Германии С.Э. Дуван в сентябре 1938 года предпринял поездку в Берлин, где обратился с двумя письмами – от 5 сентября и 10 октября – к министру внутренних дел. В данном вопросе ему оказали всемерное содействие Русское Доверенное эмигрантское Бюро и епископ Берлинский и Германский Серафим. 5 января 1939 года на имя Дувана из Государственного Расового Бюро пришло разъяснение, в соответствии с которым караимский этнос не отождествлялся с евреями ни по вероисповеданию, ни по расе. Таким образом, еще до начала второй мировой войны было отрегулировано юридическое положение караимов в Германии. Поскольку же основные места расселения караимов, в том числе и караимской эмиграции, оказались в зоне нацистской оккупации (Польша, Франция, СССР), эта малочисленная народность, насчитывающая всего несколько тысяч человек, была спасена от полного физического уничтожения по национальному признаку».

«С. Э. Дуван скончался 5 февраля 1957 года в Болье-сюр-Мер (Приморские Альпы) во Франции; погребен по православному обряду. В знак особого уважения панихида об усопшем была отслужена по православному, мусульманскому и караимскому религиозным обрядам»121.

В воспоминаниях Анны Александровны находим рассказ о неоднократном пребывании Ее Величества вместе с Августейшими Детьми в Ставке в период с лета по ноябрь 1916 года, когда вступивший в управление Русской Армией Государь вынужден был подолгу находиться в расположении своих войск, причем всякий раз в сопровождении своего сына – Наследника-Цесаревича Алексия. Императрица, тяжело переживая разлуку с мужем и сыном, сама вместе с дочерями навещала Государя в Ставке. В составе ее свиты непременно была и Анна Александровна. По ее свидетельству, последняя такая поездка в Ставку состоялась в ноябре 1916 года и происходила на фоне все более и более сгущающейся атмосферы открытой неприязни и враждебности к Государыне со стороны не только высшего петербургского света, но, к глубокой скорби Их Величеств, со стороны родственников – Великих князей, а также высшего командного и офицерского состава, которому Государь по-прежнему доверял. Как пишет Анна Александровна, «клевету на Государыню систематически вели в армии, в высшем командном составе, а более всего союзом земств и городов». Фактически подрывной деятельностью занимались «многие именитые иностранцы, проживающие в Ставке… Их было множество: генерал Вильямс со штабом от Англии, генерал Жанен от Франции, генерал Риккель – бельгиец, а также итальянские, сербские и японские генералы и офицеры, а также наши генералы и офицеры штаба». Об атмосфере, царящей в Ставке, Анна Александровна пишет, что она «глубоко сознавала и чувствовала во всех окружающих озлобление к тем, кого боготворила, и чувствовала, что озлобление это принимает ужасающие размеры». Пребывая в Ставке, Государыня вместе с дочерьми и Анной Александровной находились «среди неправды, интриг и злобы».

К этому периоду относится письмо, написанное Анной Александровной из Ставки во время последнего пребывания там Государыни со свитой в ноябре 1916 года. Письмо адресовано сотруднице Серафимовского лазарета-убежища – Феодосье Степановне Войно, которую Анна Александровна очень любила и относилась к ней как к своему другу, ближайшему помощнику и доверенному лицу. В своих воспоминаниях Анна Александровна лишь однажды с большой теплотой и благодарностью упоминает о ней в связи с тем трагическим моментом в ее жизни, когда она, больная корью, ожидала ареста в Царском Селе, «Фельдшерица из моего лазарета, которая одна при мне осталась, худенькая и бледная Федосья Степановна кинулась перед Их Величествами на колени, умоляя их взять меня в комнату их детей и не отдавать. «Теперь, – говорила она сквозь слезы, – минута показать вашу любовь к Анне Александровне»«. Вот этой самоотверженной женщине пишет Анна Александровна из Ставки: