Сближение молодой, неопытной фрейлины Анны Танеевой с Императрицей было причиной возникновения недоброжелательства и зависти в придворных кругах, а знакомство с Григорием Распутиным только усилило эти чувства и повлекло за собой появление недобрых пересудов, которые со временем переросли в откровенную клевету и нескрываемую ненависть. Однако всё это было лишь поводом, внешней стороной искусственно раздуваемой кампании травли. Истинные причины такого отношения, о которых в дальнейшем будет рассказано более подробно, крылись гораздо глубже.

По поводу отношения к Анне Александровне, и не только со стороны придворных кругов, Дворцовый комендант В. Н. Воейков пишет следующее: «В великосветском обществе существовало убеждение, что ко Двору могут быть приближаемы только носители некоторых фамилий, а остальные, хотя бы и принадлежали к родовитому дворянству, права этого не имеют… Когда Государыня пожелала приблизить к себе А. А. Танееву, пошли бесконечные толки, подкладкой которых, конечно, была зависть.

Отношения Её Величества к А. А. Танеевой постепенно перешли в дружбу, и она стала к Царской Семье гораздо ближе штатных фрейлин, которые ей этого никогда не могли простить. Так как положение А. А. Танеевой не было предусмотрено придворными штатами, её приближение к Царице дало повод открыто возмущаться нарушением этикета. Императрица этого взгляда не разделяла, находя себя вправе приближать кого хотела, и на все предложения дать А. А. Танеевой официальное положение при Дворе, отвечала: «Оно у неё есть – она моя подруга». Придворные интриги против А. А. Танеевой не достигали вначале цели, так как по свойству Своего характера Императрица всегда поддерживала тех, кто терпел от завистников из-за благорасположения к ним Царской Четы. Черта эта, конечно, встречается очень редко у великих мира сего; но к сожалению, ею часто злоупотребляли люди, совершенно не заслуживавшие внимания Царицы. Дружба Императрицы с А. А. Танеевой постепенно крепла; а её неудачное замужество с моим троюродным братом – А. В. Вырубовым – ещё более содействовало их сближению.

Великая Княгиня Анастасия Николаевна, раньше считавшаяся подругой Императрицы, была очень недовольна тем, что ей пришлось уступить свое место А. А. Вырубовой. Ещё в бытность мою командиром полка, она, однажды, в присутствии Великого Князя Николая Николаевича, обратилась ко мне с требованием не принимать в моем доме А. А. Вырубову, мотивируя это требование якобы вредным влиянием её на Императрицу. Исполнить желание Великой Княгини я не счёл для себя возможным, находя, что, поступив так с подругой Государыни, был бы не корректен по отношению к Самой Императрице».27

Интересную параллель проводит Ф. В. Винберг, сравнивая положение Анны Вырубовой с ролью французской Принцессы де-Ламбаль при Дворе Короля Людовика XVI: «У Государыни Императрицы Александры Феодоровны также был близкий, преданный друг в лице Анны Александровны Вырубовой, во многом напоминающей своей судьбой судьбу Принцессы де-Ламбаль, за тем исключением, что, слава Богу, судьба Анны Александровны не стала столь трагической [Принцесса де-Ламбаль была растерзана революционной толпой, после того, как ей была обещана свобода в обмен за щедрый выкуп].

Как и Французской Королеве, нашей Императрице многие не могли простить Её вольного выбора Себе друга и исключительную близость, в которой Её Величество замкнула свою интимную жизнь именно этой дружбой.

«Почему она, а не я, не моя дочь, сестра, жена, тетка…». Вот те завистливые, холопством проникнутые чувства, которые вызвали сплетни и злые инсинуации вокруг имени А. А. Вырубовой, бывшей искренно преданным и благодарным другом своей Царицы. Государыня, избравши её доверенным, близким человеком, подчинялась вполне понятному влечению: такой человек необходим и в палатах Царей, и в любой хижине; ибо пусто и неприветливо бывает душе человеческой не иметь искреннего друга, которому можно было бы поверить и радости, и горести, и надежды, и заботы, и тревоги своей внутренней жизни.