– Видал, сколько их! – Виктор подтянул друга к краю крыши, пьяно загоготал: – Сейчас мы устроим этим ребяткам мораторий!

Петр восхищенно глянул на друга. Дерзкий, вздернутый кверху орешек носа, мягкий складчатый подбородок, пухлые плечики и воинственно расставленные толстые ножки не вызывали ни малейших сомнений в справедливости творимого. Соломенного цвета крылья воинственно топорщились за спиной, тугой живот боевым барабаном смотрел вперед. Что и говорить, Виктор являл собой эталон амо! Удивительно прекрасный, сильный, мужественный… С трудом Петр перевел взор на разгуливающих внизу гамонов.

– Сколько же их тут!

– Сколько бы ни было – все наши!

– Но что они здесь делают?

– Как что! Вон там, под фонарями танцуют, а возле тех тополей дерутся. – Виктор хищно оскалился. – Сейчас мы вам устроим, маленькое барбекю! Любвеобильные вы наши!

– Кажется, всех примерно поровну. В смысле, значит, самцов и самок… – Петр еще пытался как-то оправдать их действия.

– Вот и нечего ломать головы. Поровну, стало быть, поровну… Помоги-ка!

Они установили многоствольник на сошки, стянули чехол с оптического прицела. Виктор поднял крышку кожуха, вставив тяжелую ленту с зарядами, клацнул затвором.

– Видал-миндал! Новинка из последних. Для спецамо. До сих пор спорят – разрешать или продолжить полигонные испытания. Вот мы и проверим все в деле.

– Ты уверен, что это сработает как надо?

– Абсолютно! Система самонаведения по пульсу. Семь стволов, пули особого сплава и двойного эффекта. Сначала вызывают шок, лишая возможности ответного удара, а потом уже влюбляют. Но главное – скорострельность. В этом ящичке, что ты нес, ленты на полторы тысячи душ! – Виктор засмеялся. – А!.. Как тебе это нравится? За несколько минут выполним плановую работу целого полка амо!

– Да они же нас в доли секунд…

– А вот хренушки! – Виктор вскинул перед собой маленький розовый кукиш. Лицо его исказила торжествующая гримаса. – Хрена что у них выйдет, Петруш! Пьяных, фиг, засечешь! Они там внизу – все через одного в зюзю. И мы с тобой тоже в зюзю. И что в итоге получается?

– Что получается?

– А получается, брат мой Петручио, что мы сегодня такие же, как они. Мы с тобой гамоны, понимаешь? – Виктор залился тонким смехом. Его даже икота пробила. – А гамон гамону – не враг. То есть не друг, но и не враг. Как в одной из гамоньих песен…

Петр глянул на площадь и неожиданно ощутил, что и ему становится весело. В самом деле! Они болтают здесь уже несколько минут, и никто до сих пор присутствия амо не обнаружил. А ведь это тоже охота – и какая! Они собирались бить не в одного-единственного гамона, а разом в целую толпу. Двое против сотен и сотен…

Он слепо потянулся к многоствольнику.

– Можно, я первый…

Виктор восхищенно хлопнул его по плечу.

– Наконец-то, и тебя разобрало! То-то же! Вдарь по ним, Петруха! Патронов – море, не жалей. Или со щитом, или на щите!

Петр прочнее расставил ноги, поймал в прицел группу дерущихся возле тополей гамонов. То есть даже и дракой это сложно было назвать. Просто топтались на месте, дергали друг друга за воротники, что-то кричали. Одного из упавших вяло месили ногами, попутно рослый и породистый гамон, прижав молодую самочку к дереву, отвешивал ей увесистые оплеухи. Петр ощерился, вот этим героем он в первую очередь и займется…

Палец ласково притопил спуск. Изрыгая огненную лавину, многоствольник зашелся в гулком кашле, сверкающие трассы устремились к копошащимся внизу гамонам.

– Нет любви у них, нет! – надрывался и приплясывал рядом Виктор. – И жалеть их нечего! А коли нас накроет, так и вали оно все в бездну к Титанам! Если мы не нужны, то и смысла нет. Ни у них, ни у нас!