– Будьте любезны, назовите ваш номер, – обратился к нему судья. В отличие от адвокатов и их консультантов он не был обязан запоминать все возможные сведения о каждом присяжном.

– Э-э, шестьдесят три.

– И ваше имя, пожалуйста. – Харкин просматривал лежавшую перед ним компьютерную распечатку.

– Херман Граймз.

Харкин нашел имя, потом поднял голову и оглядел море лиц в зале.

– Имеется ли у вас официальное врачебное заключение?

– Да, сэр.

– В таком случае, мистер Граймз, в соответствии с нашими законами вы освобождаетесь от обязанностей присяжного. Я разрешаю вам покинуть зал.

Херман Граймз не шелохнулся. Незряче уставившись куда-то, он лишь спросил:

– Почему?

– Простите?

– Почему я должен уйти?

– Потому что вы незрячий.

– Это я знаю.

– Ну и… Видите ли, слепой человек не может быть присяжным, – сказал Харкин, взглянув направо, потом налево. – Я разрешаю вам идти, мистер Граймз.

Херман Граймз колебался, обдумывая ответ. Зал затих. Наконец Граймз произнес:

– Кто сказал, что слепой не может быть присяжным?

Харкин уже потянулся к своду законов. Его честь тщательно подготовился к процессу. Он прекратил слушания в суде уже месяц тому назад и заперся в своем кабинете, досконально изучая предварительное производство по делу, представленные суду документы, относящиеся к делу законы и новейшие правила судебной процедуры. Он поднял списки присяжных, участвовавших в процессах, состоявшихся за период его пребывания на посту судьи, – самые разные составы жюри по самым разным делам. Ему казалось, что он ничего не упустил. Как же он мог позволить заманить себя в западню в первые же десять минут после начала процесса на глазах у битком набитого зала?

– Вы хотите воспользоваться своим правом, мистер Граймз? – спросил он как можно беззаботнее, продолжая листать страницы свода законов и поглядывая на цвет адвокатуры, собравшейся перед ним.

Чувствовалось, что в мистере Граймзе вскипает враждебность.

– Нет, вы объясните мне, почему слепой не может быть присяжным? Если есть такой закон, то это дискриминационный закон, и я подам жалобу. Если такого закона нет, а просто так принято – тем более.

Не приходилось сомневаться, что мистер Граймз не новичок в судебных тяжбах.

По одну сторону барьера сидели двести обыкновенных обывателей, которых закон принудил явиться в суд. По другую – восседал сам закон в лице судьи, возвышавшегося над остальными, множество надутых адвокатов, зарывшихся носами в бумаги, клерков, приставов и судебных исполнителей. Им всем противостоял «призванный» мистер Херман Граймз, нанесший вдруг мощный удар по истеблишменту. Его коллеги-«призывники» наградили его цоканьем языков и смешками, но ему, похоже, было наплевать.

Адвокаты улыбались так же, как и будущие присяжные, ерзали на стульях и почесывали затылки, потому что никто не знал, что делать. «Такого еще не бывало», – слышалось из их рядов.

В законе сказано, что слепой может быть освобожден от обязанностей присяжного. Увидев слово «может» в книге, судья решил успокоить мистера Граймза и решить вопрос позднее. Не хватало, чтобы ему предъявили судебную претензию в его собственном суде. Существуют иные возможности исключить Граймза из состава жюри. Харкин посоветуется с адвокатами.

– Поразмыслив, я решил, что вы будете прекрасным присяжным, мистер Граймз, – сказал он. – Садитесь, пожалуйста.

Херман Граймз кивнул, улыбнулся и вежливо ответил:

– Благодарю вас, сэр.

Как это он собирается работать со слепым присяжным? – думали эксперты, наблюдая, как Граймз садится. Откуда знать, что у него на уме? Чью сторону он примет? Широко известно, что в игре без правил люди с физическими недостатками чаще всего сочувствуют истцу, так как им ближе обиженный и ущемленный. Но бывают и исключения.