Хрупкие ладоши из последних сил упираются в мою грудь, а воздух нарушает ее тихое: «Отпусти. Отпусти меня, Марк».

— Плевать! — произношу вслух. Даю понять, что не отступлю.

Чувствую соленые слезы сквозь отзывчивые поцелуи. Не понимаю, что и зачем я творю. Отстраняюсь всего на мгновение, чтобы увидеть ее взгляд. И в нем читается именно то, что я хочу.

Не церемонясь, задираю бирюзовое платье, которое ей так идет и срываю трусики. Рукой веду по внутренней стороне бедра все выше и выше. Обхватываю Веру за талию и поднимаю вверх.

Прижимаю к холодной стене и жадно целую в соленые губы. Через секунду заполняю Веру собой. От ощущений башню срывает моментально.

«Как же я люблю тебя! Но не могу об этом сказать!»

Блондинка не перестает лить слезы, но стоны срываются с пухлых губ раз за разом, толчок за толчком.

Это не изнасилование, это ее уверенное согласие.

Я знаю, какую боль Вера испытывает внутри. Знаю, потому что усердно заливал те же чувства алкоголем, пока не смирился. Я пил до беспамятства. Трезвел и стирал в зале кулаки в кровь о грушу. И снова пил, чтобы не натворить глупостей, не сорваться и не приехать к ней с объяснениями. Ради нее же самой. А сейчас…

От ее сладких хриплых стонов хочу двигаться быстрей, сильней вжимаю податливое тело в стену. И чувствую, как нас одновременно разрывает на миллиард молекул, которые заполняют собой это маленькое помещение. Дрожь ее тела как леденец для меня, лишенного всего сладкого и вкусного. Вера — мой запретный плод. Эта встреча не должна была состояться.

Она краснеет от моего пристального взгляда. «Протрезвев» после такого порыва, осознает, что она только что натворила. Отдышаться не успевает, а уже настойчиво требует поставить ее на ноги.

В то время, как я тянусь к карману, Вера оценивает масштаб происшествия. Я достаю пачку сигарет, пока она возвращает на место платье и опускает разорванные трусики в урну.

Прикуриваю. Делаю одну, но долгую затяжку, чтобы запах не причинил ей дискомфорт. Тушу сигарету под струйкой воды в раковине, чтобы не сработал датчик дыма.

— С каких пор ты куришь? — она бросает в меня своей пародией на заботу.

— С тех самых, Вер…

Она ухмыляется и уходит из комнаты прочь. А я какое-то время сижу в чертовом кресле.

Не понимаю, как мне так башню сорвало от одной мысли, что она спит с другим. Больше года прошло, чувства никуда не исчезли, сколько бы я не врал себе. Теперь знаю, что не только мои.

Достаю еще одну сигарету. И с дымящей в зубах прохожу через холл. Докуриваю уже на улице.

Не поворачивая голову, аккуратно сканирую глазами парковку на тот случай, если Кузнецов все-таки не уехал и видел все то, что происходило здесь, когда Вера с коллегами ловила такси.

Ее самой тоже нигде нет. И это к лучшему. Потому что я не уверен, что смог бы сохранить дистанцию и не подойти к ней. И ведь не просто не подойти, нет. Обнять и поцеловать. Если бы она только знала, чего мне стоило все это время держаться вдали…

Отправляю бычок в урну. Быстрой походкой спешу к своему авто. Моя цель — спортзал. Мне нужно куда-то выплеснуть все то, что творится во мне.

4. Глава 4

Пока Линда, пританцовывая, идет ко входной двери, я пытаюсь найти хоть какие-то остатки кофе. Лезу на самую верхнюю полку, предпринимаю последнюю попытку откопать хоть что-то, но она проваливается с треском.

Неужели я забыла его купить? С досадой наливаю себе чай. В последнее время я стала слишком рассеянной и не могу собраться, ведь мои мысли занимает только один человек.

Больше года – совсем ничего. Тишина и ни малейшего намека на то, что он вообще есть. А сейчас… Марк врывается в мою жизнь вот так, сжигая меня и мои чувства до тла. Не Вера, а горка пепла, которую разнесет ветер по разным сторонам. Вот и все, что останется от меня — пустота. Я ни жива, ни мертва.