– Ма-а-а-м, – оборвала ее Вера. – Давай без банальностей. Эти фразочки я слышу отовсюду. Это хорошо, то плохо. Все знают, как жить. А вот эта самая песня на букву «f» помогает мне почувствовать, что я не одна такая убогая в этом мире, и что с этим можно справиться!

Жалость к себе разрывала Веру изнутри. Немного успокаивало, что хотя бы три человека сумели разглядеть в ней харизму: лучшие подруги и самый прыщавый одноклассник, преданно влюбленный в нее с седьмого класса.

Мама собиралась что-то сказать, но Вера опередила и остановила жестом:

– И только не начинай про то, что я – самая лучшая.

Мама вновь растерялась и бессознательно направилась в сторону дочери.

Уже через мгновение Вера навзрыд плакала у мамы на плече. Тепло маминых объятий лишь усиливало поток вырывающихся слез, но Вера и не думала их останавливать.

– Если бы я только знала, как тебе помочь, – вздыхала мама.

– Ты уже, – едва различимо выдавила Вера и, жалобно всхлипывая, крепче прижалась к маме. – И еще кое-что…

– Да, говори, – мама взглянула ей в глаза. – Погоди, а почему помада, которую я ищу уже три дня, у тебя на губах? Ты же говорила, что не трогала.

«Блин», – подумала Вера и поспешила вновь вернуться на влажное мамино плечо.

– Не покупай этот дурацкий торт. Я вчера опять не смогла остановиться.

Мама ласково погладила Веру по голове.

Хлопнула входная дверь. Вскоре после этого раздался звонкий и довольный голос брата:

– Поймал!

Вера утерла слезы и, покинув комнату, с недоверием выглянула из-за угла. Голос звучал так радостно, будто брат превратился в пятиклассника. Кирилл держал стеклянную трехлитровую банку, на дне которой, действительно, кто-то был.

– И где он прятался?

– Да здесь, в углу засел, – ответил он привычным низким голосом. – В самом верху, где обои отходят. – Вот ты его и не заметила.

Вере показалось, брат ответил как-то скомкано и неуверенно, но предпочла отбросить посторонние мысли. Этот паук больше не заберет ни секунды ее жизни.

На следующее утро Вера проснулась раньше будильника, потому что жутко чесался левый глаз. Кажется, она бессознательно терла его всю ночь. По дороге в школу приходилось проявлять чудеса ловкости, чтобы, не размазав тушь, унять мучительный зуд. Хотелось как следует поскрести, почесать, впиться ногтями! Но одно неловкое движение и слипшиеся ресницы начнут напоминать паучьи лапки.

«Пусть этот чертов глаз хоть вывалится – хватит с меня членистоногих», – думала она.

Об «арахнофобии» или проще говоря – о боязни пауков – Вера узнала из энциклопедии еще в раннем возрасте. Тогда же ее словарный запас пополнился понятиями: «ареал», «камуфляж», «спаривание» и «экзоскелет», – до сих пор трясло от одной только мысли.

Дико хотелось спать. Всю неделю стояла пасмурная погода, будто тучи навсегда захватили солнце в заложники.

Вера появилась на школьном дворе неизменно за пять минут до первого звонка. Именно в это время из-за угла показывался старшеклассник Лева Зенитов. Сегодня он, как назло, задерживался. Опоздания повышали шанс быть вызванной к доске, но Вера замедлила шаг и не спеша обернулась через плечо.

Пять ступенек школьного крыльца остались позади. Она ощущала подступающее волнение. Где же он? Лишь бы не заболел.

Пока не прозвенит звонок на урок, она не сдвинется с места и будет верно ждать.

Признавая полную беспомощность перед одержимостью по имени Лева, она утешала себя тем, что уже апрель, значит, скоро она обретет свободу – уже в следующем школьном году. Зенитов же выпускник. Хочешь не хочешь, а некого будет высматривать. Возможно, он уедет в другой город. Так было бы лучше. Она сможет сосредоточиться на учебе, сдаст выпускные экзамены и поступит куда-нибудь где-нибудь подальше отсюда. Лишь бы подальше.