Уже много лет спустя я поняла, что Бог начал мое испытание!

И не дай Бог, испытать матерям болезнь своего ребенка! Когда не знаешь, чем помочь?

Как всегда, беда не приходит одна – в этот трудный период маминой жизни загулял отец, сломался. Старшего брата пришлось отдать в интернат.

Да, родилась я не одна, а с сестренкой-двойняшкой. Аллочка умерла через месяц после рождения от пупочного сепсиса. До сих пор мне не хватает ее, я часто думаю о ней. Мама говорила, что она была очень красивой.

Иногда, мы не можем понять, почему у Бога, такие планы на нас.

Главное в жизни, это не – «легко», главное, это – «возможно».

В один миг, ты лишаешься конечности, здоровья, жизни, родных, друзей.

Тебе кажется, как все несправедливо, ты задаешь себе вопрос – «за что?»

С детства, я считала себя самым несчастным ребёнком на свете.

Я обижалась, обижалась… И сейчас ещё обижаюсь на что-то или кого-то. Это называется – гордыня, начало всех пороков.

А Он, всего – то, хочет для нас блага, Он очищает нас, чтобы мы не повторяли своих ошибок.

По православному учению, реинкарнации нет. Но что – то есть. Иногда нам кажется, что это событие с нами уже происходило и в этом месте мы уже были, и слова эти говорили.

Нам много не открыто, мы просто бы не выдержали, Вселенная-это сплошная тайна. Бог нам всегда показывает, о чем мы должны прежде всего заботится. Надо – Любить!

Просто – Любить, всем сердцем!

Это основа всего живого, всей жизни.

Ученица третьего класса.

В первый класс я пошла на костылях! Школа была рядом с домом, поэтому директор уговорил мою маму отказаться от надомного обучения, за что я ему очень благодарна.

Я росла и развивалась, как все дети, а если меня кто-то пытался дразнить, тому я просто давала сдачи. Только сейчас в наше время заговорили о том, что дети-инвалиды должны учиться со здоровыми детьми, чтобы они не чувствовали себя ущербными. И если честно, я ненавижу слово «инвалид», я не воспринимаю себя такой, это люди сами придумали. Ощущаю это только тогда, когда в зрительном зале не могу сесть на кресло, потому что нога не сгибается, а расстояния между креслами слишком маленькие; не могу сесть в общественный транспорт, особенно зимой, потому что подножки высокие, а из-за сугробов водитель не может ближе подъехать; не могу плавать в обычном бассейне; не берут на работу рядом с домом, потому что боятся моих костылей, а где берут, туда мне не доехать. Просто какой-то замкнутый круг!

Мы, которые не такие как все – изгои общества. Повезло тем, чьи родители занимаются ими. Моим было не до того, надо было зарабатывать на хлеб насущный. Меня спасали мои многочисленные «лежания» в больницах. Это была хорошая жизненная закалка и способ стать самостоятельной. Ведь в дальнейшем я годами проводила время в лечебных учреждениях, и родители меня навещали крайне редко.

Весь первый класс мама меня протаскала на руках. Однажды был такой случай: мама с папой пошли в Московский Универмаг, а он находился довольно далеко, остановки четыре от дома. Родители меня брать не хотели, потому что была зима, да и я была на костылях. Каково же было их удивление, когда я окликнула родителей уже у самых дверей магазина, а ведь мне было только семь лет, и дороги приходилось переходить. Ох, и настырная же я была! Этот мой характер и помог мне пробиваться в жизни, добиваться благополучия.

Только летом я пошла на поправку. Мы снимали дачу в Ленинградской области, в поселке, под Вырицей. Там жила одна бабушка, которая научила мою маму как меня лечить. До сих пор у меня на ноге гноились раны.

Результат лечения врачей был неутешительный – при многочисленных чистках они задели ростковую зону на ноге, и она перестала расти. В семь лет укорочение моей ноги составляло восемнадцать сантиметров.