– У нас партийное собрание и в президиуме самозванка? Не пора ли нам открыть лагеря для изменников в браке? А через пару лет и работать на государство будет некому, потому весь народ окажется за решёткой личного правосудия кристально честной Шевченко!

– Витя, не утрируй! – не сдавалась Вера. – Когда я услышала, как с высокой трибуны Хрущёв заявил, что коммунизм наступит в нашей стране через 20 лет, то очень обрадовалась, потому что мне предстояло подождать каких-то 20 лет, а потом жить в обществе, где трудятся по способностям, а получают по потребностям. Сейчас я уверена, что коммунизм мог бы наступить ещё раньше, если бы человек жил по уставу коммунистической морали: не убивать, не красть, не прелюбодействовать.

В комнате потеплело от такой убеждённости Веры в счастье всего человечества. Тамара оторвалась от конспектов и с интересом ждала продолжения дискуссии. Виктор в один глоток допил свой чай и пересел к Вериной кровати поближе, чтобы сказать ей нелицеприятную правду прямо в глаза.

– Что ты предлагаешь? Застукать любовников в постели и потом подвесить их за ноги? Будешь мстить изменщикам, как несчастный граф Монте-Кристо? Ты сама-то знаешь, что такое любовь или любовная страсть? Я не женат, но поделюсь с тобой мужским секретом: если жена бросает мужа в медовый месяц и отправляется на учёбу по неонатологии, то она сама даёт ему свободу ей изменить. Ведь муж – это тебе не баба у разбитого корыта. Твой муж, как там его, Женя, нормальный человек, у него есть нормальные желания ночью спать с женой, а его жена в Алма-Ате наукам учится. Пройдёт одна ночь, другая, а он всё один да один, как сыч, не обласканный, а на третью – отправится твой Женя на поиски другой «золотой рыбки», которая его приголубит и с собой спать уложит.

Виктору было искренне жаль Веру, так преданно верившую во всё прекрасное. Сама идея подготовить её к реальной жизни казалась молодому человеку более чем благородной миссией, и, не обращая внимания на её пыхтение, он спокойно продолжал:

– Что мужчине надо? Вера, ты сама не задумывалась об этом? Так я тебе скажу: бокал хорошего вина, торшер у мягкого дивана и потом… хоть бегемотиху рядом положи, он с ней переспит, лишь бы та рот не раскрывала.

Тут Вера вскипела, она отшвырнула от себя лекционную тетрадь, как бородавчатую жабу, а её лицо выражало абсолютное презрение к соседу.

– Если твои мужские потребности упали до уровня пресмыкающихся, то о моём муже я с тобой говорить не собираюсь и готовить для тебя ужин тоже не буду. Как можно быть таким …всеядным? Время позднее. …Я хочу спать.

Вера указала молодому человеку рукой на дверь.

Тамара в разговор Веры и Виктора так и не вступала, чтобы не выдать себя с головой. Убрав тетрадки в сумку, она стала готовиться ко сну. Муж Тамары часто не ночевал дома, а когда ночевал, то весь вечер проводил у телевизора, запивая поджаренные орешки охлаждённым пивом. Его не интересовали домашние дела, потому что он был кормильцем семьи и нуждался в покое. Недостатка в семье Тамары не было, но порой женщине казалось, что её сорокалетнее тело просто полыхает любовным жаром, в котором сгорала она каждую ночь, и на врачебные курсы в далёкий Казахстан она поехала с тайной надеждой на любовь, о которой не слагают стихи и не говорят вслух.

В тот вечер женщина молча злилась на свою соседку, которая из-за своей правильности расстроила поездку на профессорскую дачу, где их ждал профессор по неонатологии с другом.

Сам профессор был небольшого роста, смугл, крепок, имел знания и недюжинный интеллект, его лекции отличались чёткостью изложения современных основ неонатологии, и Вера от уважения к нему согласилась провести выходные дни в горах, ей хотелось шашлыков и садовых яблок, тем более, что Тамара согласилась составить ей компанию.