Когда всё открылось, то его отношения с Галиной уже не играли никакой решающей роли, мужчина уверенно вступил на путь перемен, где вместо Галины и её детей, его ждали другая женщина и ее дети.

Приказ об увольнении был подписан директором школы водителей перед ноябрьскими праздниками. Начало своей новой жизни мужчина приурочил ко Дню революции.

Перед уходом, Саша взял причитающийся ему отпуск, и поехал в Зеренду, чтобы лично обрадовать свою любимую началом их совместной жизни, своим приездом сделать ей сюрприз.

В холодном деревенском доме, купленным Сашей в маленьком селе в пяти километрах от Зеренды, его никто не ждал. Мужчина растопил дровами печку и поставил на плиту железный чайник. Пока чайник нагревался он вышел на морозное крыльцо.

Вечерело. Вокруг ни души. Саша огляделся.

В холодном лунном свете зимняя деревня показалась ему ожившей сказкой «Горшочек каши», прочитанной им ещё в первом классе, где вместо манной каши вокруг лежал ковер из пушистого снега, первого снега в этом году. Тишина стояла такая, что слышно было, как мерзли высокие ели, как дым вырывался из труб деревенских развалюх, как где-то в лесу пробежал зверек.

Вид заснеженной деревни и грозное молчание сосен за околицей, царственный восход луны и блеск застуженных звезд, были до боли знакомы. Такая снежная морозная зима напоминала Саше Ильинку, и его сердце вдруг сжалось от давней обиды.

Зима в Ильинке была на радость деревенской ребятне. Катание на коньках по замерзшей реке, пробежки на лыжах по лесу, игры в снежки и строительство снежных крепостей, но среди этой радости Саша никогда не забывал, что от него отказались родители.

Однажды, он подрался с другом до крови, когда тот обозвал его «убогим сиротой». Хорошо, что его дед Степан разлил драку внука с отъявленным деревенским драчуном ледяной водой из ковшика, но обиду на родителей водой не залить, и огнем не вытравить, ее надо было носить в себе, как носит кандалы преступник.

Саша также, как и его отец и дед, однолюб, но в отличии от них он ушел от жены, не потому что разлюбил Галину, а потому что только с Надей он чувствовал себя счастливым и уверенным в себе мужчиной.

Когда решение уже сделано, то назад хода нет.

В какой-то момент Саша почувствовал холод. Мороз пробрался под накинутую на плечи старую фуфайку, и голод заставил его вспомнить о поставленном на плите чайнике. Вернувшись в дом, мужчина почувствовал себя лучше. Тепло от горячей печки возвращало в комнату домашний уют. Мужчина неспешно попил горячего сладкого чаю с хлебом, густо намазанным маслом и покрытым сверху толстым кружком чайной колбасы, потом посмотрел на часы, стрелки которых нехотя отсчитывали секунды. Подходило время для ночного отдыха.

Утомившись от дум и одиночества, Саша отправился в спальню, но не успел он раздеться перед сном, как в темное окошко постучали. Стук был явно условный, и через минуту он повторился. Саша выглянул в окно. Рассмотреть что-либо через окно, затянутое льдом было трудно, и мужчина опять накинул на плечи потёртую фуфайку, которая досталась ему вместе с покупкой дома, и вышел на крыльцо. Деревня спала, и только вдалеке раздавался простуженный лай собаки.

– Кому это понадобилось в такое позднее время приходить в гости? Может быть, гость приходил к Надежде? … Ночью?

Саша не любил делать поспешные выводы: кто постучался, тот и постучался, а он будет ждать Надюшу. Как жалко, что они разминулись в эти праздники дорогами: он ехал к ней в Зеренду, а она, видимо, к нему в Караганду.

Утром в доме опять стало холодно. Ожидая, когда разгорятся дрова в печи, Саша подошёл к старому комоду, освещенному солнечным светом. На деревянной крышке комода лежало недописанное письмо.