Молитва не должна быть формальной, она не должна иссушать наш ум, не должна нас перенапрягать и, наоборот, отвращать от Бога, как иногда бывает. В молитве всегда должно присутствовать горячее стремление услышать волю Божию, услышать Его ответ, почувствовать Его присутствие и уметь различать знаки этого присутствия в своей жизни. Тогда нам не понадобится требовать у Господа чудес, как это нередко делают современные люди: дай, мол, нам непременно чудо, – и тогда мы поверим. Не поверим! Не поверили древние жители Иерусалима в Воскресение Спасителя, хотя Он почти на их глазах воскресил четверодневного Лазаря. Не поверили в Воскресение, когда мертвые восставали, больные исцелялись, голодные насыщались – не поверили. Внешнее чудо не способно сделать человека верующим, если нет огромной внутренней работы над собой. Поэтому жизнь верующего человека – это всегда содержательная жизнь. Нужно думать, размыш лять о своей вере, много читать, нужно беседовать не о пустяках, как это часто происходит, когда мы встречаемся, не кости другим перемывать, а говорить о своей вере – спрашивать, кто как понимает те или иные слова Евангелия или апостольских посланий, делиться друг с другом своими знаниями. Как будет замечательно, если монахи в наших монастырях вместе станут размышлять над Словом Божиим, над святоотеческими текстами, постоянно напрягая свой разум, возрастая в вере. И, конечно, эта работа разума должна сочетаться с богатым духовным опытом молитвы и добрых дел. Каждый христианин должен стоять на высокой свещнице, чтобы его свет был виден другим людям. Не случайно Церковь предлагает нам размышление о вере и неверии сразу после пасхальной заутрени, как бы косвенно указывая нам, что и мы часто оказываемся вместе с теми, кто не поверил в Воскресение Спасителя непосредственно после того, как оно совершилось. А для того чтобы возрастать в вере, нужно осознать свою слабость и свою греховность и сказать евангельскими словами: Верую, Господи! помоги моему неверию (Мк. 9, 24).

В истории человечества было не только много прозрений, научных открытий, но и много заблуждений. И чаще всего эти заблуждения, поражавшие человеческое сознание, были интеллектуальными. Когда изучаешь историю мысли, историю философии, то видишь, как иногда общий культурный контекст определял развитие мысли и заводил эту мысль в тупик. Вот и основной вопрос философии о том, есть высшая сила или нет, много раз штурмовался человеческим сознанием. Ответы на этот вопрос нередко определялись эпохой, уровнем знаний, опытом, господствующими идеями и т. д. В какой-то момент человечество задалось вопросом о том, что, если все можно сосчитать, проверить опытом, то есть ли в этой картине мира место для Бога? И возникло такое явление, как позитивизм: существует только то, что можно показать, пощупать, что подвергается испытанию нашими чувствами и что можно рационально описать. А если невозможно пощупать и потрогать, то такого вовсе и не существует.

Мы знаем, что «торжество» этой позитивистской идеи пришлось на XIX век, когда и началось постепенное вытеснение веры из сознания людей и жизни общества. Многим в начале XX века казалось, что человеческая цивилизация, несомненно, достигшая больших побед и очень важных результатов, в том числе и в науке, сумеет на гребне научных знаний построить мирное, справедливое, процветающее общество, в котором, конечно, не будет места никакому Богу, Которого «пощупать» нельзя. И мы знаем, что XX век на вершине научного и технологического развития и успехов стал самым страшным и самым кровавым веком в человеческой истории.