Кажется, Верочка вернулась в Ним уже совершенно с иным, словно бы праздничным настроением. Ее интимная связь с Карпухиным больше не имела продолжения, хотя Антуан в этом совершенно не мешал, проводя большую часть времени в доме на побережье, где устроил прекрасную студию. Доброжелатели нашептывали ей, что часть времени все-таки ее супруг проводит в Монпелье – городке, лежащем как раз на его пути. Он успешно одолел страсть к вину, но не мог сказать то же самое о рулетке. О, если бы только ради этого проводил ее супруг время в этом городе – это было бы пустяком. Но те же доброжелатели продолжали доносить, что в снимаемой Антуаном квартире он не всегда бывает один, нередко его одиночество скрашивает какая-то женщина. Вера решила не обращать на сплетню внимания, тем более, ей казалось, что теперь она уже не имела на это права.

Совершенно новые чувства овладели ею, когда она почувствовала – вот он наступил, тот желанный миг! – она станет матерью. Она вначале безмерно обрадовалась, а затем пришла растерянность, граничащая с испугом. Растерянность из-за того, что, оказывается, нет рядом человека, которому она могла бы вручить сию радостную весть. Антуану? Его родителям? Сергею? Нет, Сергей пускай пока останется в стороне. Кому же? Разве что Симону, но ему-то это зачем? И еще ей нужно алиби для будущего ребенка. Она ломала голову, как это сделать, но как всегда помог случай. Внезапно к ним в гости нагрянули Марк и Юлия Жерюмо, посмотреть, как их дети устроились на новом месте. Вера срочно вызвала Антуана телефонным звонком; она была уверена, при родителях он не рискнет улизнуть на диван, опасаясь скандала, в первую очередь со стороны матери. Когда наступило время сна, ему и впрямь пришлось идти в супружескую спальню, и Вера использовала этот случай безо всякого колебания. Теперь даже трехмесячное отсутствие супруга не имело никакого значения, оно еще аннулировалось и гостиничной анкетой города Бордо, в которой был засвидетельствован факт пребывания молодой супружеской четы Жерюмо в одной спальне. Но это для дедушки Марка, если он вздумает в чем-то усомниться, хотя бы в сроках появления внука. А как быть с Антуаном, она особенно не задумывалась, поскольку была теперь совершенно уверена в его полном равнодушии к ней.

Как бы там ни было, начать ей придется с супруга. Она позвонила в дом на взморье и попросила его приехать; Антуан долго не соглашался, ссылаясь на занятость, наконец, сообщил, что будет, но проездом, ему срочно нужно в Париж. Вот и хорошо, подумала Вера, и я поеду с ним. Он подъехал к дому, но оставил машину на улице, не обратив внимания на предупредительно распахнутые ворота. Она выбежала ему навстречу; высокий, подтянутый, в спортивном костюме, ее муж был похож на какого-то греческого бога. Она по-прежнему любила его, возможно, случай с Сергеем был так, эпизод, выпавший на ее долю невероятным стечением обстоятельств, кои впредь могут никогда больше не повториться. И уже хотела броситься ему на шею со столь радостным известием, но он отстранился, заметив, что ему нужно вначале вымыть руки и умыться с дороги. Он прошел к дому, она же, растерянная, собралась последовать за ним, но заметила в машине на переднем сиденье куртку Антуана и решила ее забрать. Когда она ее приподняла, то едва не вскрикнула: под ней лежала женская шляпка, кокетливая, с лентами. Ей очень хотелось уцепиться за спасительную мысль: заботливый супруг сделал жене подарок, но оставил его в машине. Простая рассеянность, что легко прощается. Вера уже протянула руку, чтобы взять, но тут же отдернула. Шляпка была не новая, явно кем-то ношеная. Очевидно, ее забыли в машине, и теперь куртка наброшена, чтобы скрыть от постороннего взгляда. Положила куртку на место, пристыженная и ошеломленная, потрясенная уже не догадкой, а полной уверенностью, вошла в дом. Антуан мыл руки и, не оглядываясь, спросил с плохо скрываемым раздражением.