– Да пошли вы все! – вскочил вдруг только прибывший, – я теперь с вами за одним столом …

– Погоди, Саша, успокойся! – попытался удержать его за рукав сидящий спиной, – ты просто ничего не понял.

– Все я понял! Не русские вы! – и он с силой рванул руку и угодил локтем в поднос проходящему за его спиной официанту. Раздался звон разбивающейся посуды, и стало тихо. – А тебя куда несет, морда …– вскочивший клиент подумал и добавил, – японская!

Официант был маленького роста и действительно чуточку похож на японца. Но, к сожалению, вовсе не японец, о чем сразу же всем стало понятно.

– А сейчас мы посмотрим, чья морда японская! – заорал официант по-русски так громко, что казалось, смолкли даже уличные шумы. – Сейчас какая морда заплатит, та и японская! Люсьен, зови хозяина, пусть платят, пока не удёрли!

– Сколько же мы тебе должны, любезный? – примиряюще спросил Сергей (Вера уже увидела, что это был он). Официант заглянул в книжечку.

– Коньяк шестьдесят, закуска двадцать пять! – он на секунду задумался, – и пятерка мне, рукав пиджака испачкали. Итого девяносто!

– Какие девяносто!? А ну, покажи твою книжечку! – пострадавший потянулся к официанту, а тот спрятал руку за спину. – По запаху слышу – это бренди по пять франков за бутылку. Вот тебе десятка за выпивку и столько же за закуску. – Он взял двадцатку у Сергея и протянул официанту, – а рукав я тебе сам почищу. Лично. Вместе с мордой, но это не сейчас!

Появился хозяин – толстяк в белоснежном колпаке и с шумовкой в руке.

– Что здесь происходит? – он остановился среди битой посуды, уперев одну руку в бок и подняв шумовку, как меч, с которым он собирался броситься в бой; к этому следует добавить устрашающий взгляд, направленный на стоящего у стола клиента.

– Жан Жаныч! – забормотал официант уже другим, приглушенным тоном, – вот эти набедокурили, а платить не желают. Сумма большая, а они двадцатку суют. Может полицию вызвать, а?

Вера подумала: возможно, у ее земляков нет других денег, кроме двадцатки, вытащила сотенную и приказала Даниэлю вручить хозяину, но так, чтобы не поняли, от кого. Даниэль двинулся туда, но хозяин уже поинтересовался: сколько они должны? Официант зашептал ему на ухо.

– Пятьдесят?! – громко переспросил хозяин. – Точно?! В этот момент появился Даниэль.

– Вот возьмите! – и протянул ему сто франков. – От кого? – Юноша осмотрелся; в самом дальнем углу большая компания мужчин играла в карты. – Эти люди просили их не называть, но, если можно, больше не шуметь. Вы мешаете им играть.

Все посмотрели в ту сторону, и Верочка едва успела прикрыться карточкой вин.

– Я сейчас принесу сдачу, – заявил официант, пятясь от наступающего на него разгневанного клиента, – я только посчитаю стоимость посуды.

Мужчины оставили двадцатку на столе и поднялись, давая понять, что их только что незаслуженно обидели. Хозяин кафе, которому уже объяснили происшедшее, неожиданно стал на сторону клиентов.

– А ты тоже мог быть повнимательнее! Настоящий официант должен уметь маневрировать и свободно пробегать с подносом среди танцующих, даже нетрезвых. А ты? Сам виноват! Надеюсь, месье, останутся нашими клиентами, – обратился он теперь к уходящей четверке, – в виде компенсации в следующий раз я вас угощаю лично! Но вы сделайте скидку гарсону, он еще недостаточно опытен. Прошу вас, заберите ваши деньги!

Вера приказала Даниэлю оставаться в кафе, а сама вышла на улицу. Они не должны уйти далеко, подумала она, всматриваясь в начинающие сгущаться вечерние сумерки. Вскоре она увидела четверку мужчин, неторопливо спускающуюся вниз к Сене; чтобы не идти за ними следом, она перешла на противоположную сторону улицы. Если они останавливались, Вера принималась разглядывать витрины магазина на своей стороне; где-то она действительно засмотрелась, кажется на шляпки, а когда подняла голову, то увидела пустой тротуар на той стороне. Тут же ускорила шаг и внезапно остановилась; впереди нее в десятке метров стояли трое мужчин и смотрели в ее сторону. Поворачивать назад было поздно, да и бесполезно, четвертый наверняка уже за ее спиной. Она продолжила свой путь и тут услышала: