В этом интересном месте Владимир обрушился на королевский фланг Майкла и вынудил его капитулировать через несколько ходов.

– Черт! Я этого от вас не ожидал! – негодующе воскликнул англичанин. – А откуда здесь взялись стазу две ладьи? После рокировки, говорите? Ладно, я сдаюсь. Раз вы уже убаюкали меня столь интересной легендой, то доскажите ее хоть до конца. Хоть какое-то утешение!

– Это вовсе не легенда, мистер Сквейдж, – смеясь, возразил Макаров, – это печальная русская действительность, в которой, как во всем на свете, присутствует детектив. Врачи констатировали инсульт при обширно развитом геморрое, усугубленные обильной длительной выпивкой. Но тут поползли слухи: во дворце вечером произошла драка, а уже утром Петра Федоровича нашли на полу его кабинета мертвым. Многим хотелось увидеть в сих событиях руку братьев Орловых, якобы расчищавших место на престоле для Григория, возлюбленного Екатерины, но доказательств тому до сих пор никаких нет. Разве признание гвардейца Дмитрия Басаргина о том, что ему все-таки пришлось разок стукнуть по скуле бывшего царя, и то исключительно для порядка, так как « он, распоясавшись сам с кулаками в лицо ко мне полез. Вина все требовал, мы и подавали ему, пока оно не кончилось. А где ночью его взять? Но он, морда немецкая, не понимает, пьяный, а драться лезет. Вот и стукнул я его легонько по скуле, чтоб не лез. И он успокоился». Увидев пудовые кулаки гвардейца, любой бы сразу согласился, что после этого следует успокоиться. А братьев в ту ночь, к счастью, во дворце не было. Кутили они далеко от места событий, и их алиби железное. Вот так бесславно и трагически прервался путь неудачливого царедворца, заключившего столь неугодный для вашей Англии мир. Но она отомщена провидением, Майкл, так что не возмущайтесь.

– Нет, вы меня не успокаивайте, – англичанин продолжает разбирать события, давно отошедшие в прошлое, но они, оказывается, нужны ему для нового прыжка в настоящую ситуация. Все еще обсуждается Пруссия, которая стала теперь Германией, она беспокоит Сквейджа больше всего, но он не забывает и о России. – Спасибо, Владимир, что вы так ярко просветили меня насчет того злополучного мира, ведь оставалось дать всего лишь один щелчок, чтобы добить пруссаков окончательно. Но я вспомнил и о другом мире, который заключила все та же Россия, совсем уж недавно в 1918 году, в Бресте, между большевиками и Германией. Вы, конечно же, сошлетесь на то, что войну начинал царь, которого уже и след простыл, но ведь временное правительство не отказалось от прежних обязательств перед Антантой. Ведь всем было понятно, что в лице Австро-Венгрии и Германии мы имеем агрессора, и Россия должна была выполнять общее дело его обуздания, иными словами – полного разгрома их армий и уничтожения военного потенциала.

Макаров молчал, и это еще больше распаляло Сквейджа.

– Но коль большевики не стали продолжать войну, то тогда стоит согласиться, что версия организации большевистского переворота в России на деньги Германии имеет под собой реальную основу. Я снимаю шляпу перед господином Лениным, я восхищен его предприимчивостью. Организовать свержение одной империи на средства другой – это даже гениально! Хотя будем справедливы, никакой империи Ульянов не сокрушал, ее до него уничтожили социал-революционеры и социал-демократы. Вот уж действительно вздорный народ: царя свергли, взамен ничего путного не предложили, и, не сумев удержать власть, свалили все на тех же коммунистов. Но во главе их уже стоял Сталин, который довольно быстро разобрался со всей этой публикой. Вы продолжаете молчать, уважаемый, но хотя бы скажите мне, как это все расценивать? Вы что – со всем согласны или же у вас, как всегда, мнение, выращенное в вашем сознании под влиянием особой русской идеи? Суть, которой никто в мире не понимает. Конечно, кроме вас, русских, хотя иногда даже и в этом можно усомниться.