– Это не проблема. Запись всегда можно стереть.

– Она уже попала в руки журналистов. Кому, как не тебе, знать, как оперативно они работают. По-любому новость уже разлетелась по интернету, радио и телевидению.

– Каким образом ты хочешь вовлечь меня в эту историю? – Евгений Николаевич всматривался в свою непокорную дочь, которая словно специально вставляла ему палки в колеса. На его загорелом лбу четче обозначились хмурые складки, уголки губ опустились вниз.

– Всем известно, кто я такая и на какой машине езжу. По камерам видно, что я выходила с водительской стороны, а потом уехала, не дождавшись наряда ДПС. Поправь меня, если я ошибаюсь, – она перешла на фальшиво-официальный тон, – но, мне кажется, перед предстоящими выборами тебе совсем не на руку светиться в криминальных новостях. Или быть хоть как-то связанным с виновником инцидента.

Нет, не словно. Она в который раз и очень даже специально вредила ему.

– Правильно ли я всё понял: ты устроила аварию с участием мотоциклиста как раз в период гонок за политические очки и теперь хочешь, чтобы я всё уладил, не омрачив при этом свое доброе имя?

Зная Сусанну, можно было предположить, что это лишь верхушка айсберга. Она могла быть пьяна или под кайфом. И всё это загладить тихо и мирно, чтобы не повредить своей репутации, тоже предстояло ему.

– Я восхищена вашей дедукцией, маэстро! Браво! – наигранно громко воскликнула Сусанна. Но каждое ее слово было пропитано таким ядом и желчью, что сомнений не оставалось – она далека от искренности.

– Мне вот интересно, почему именно сейчас ты стараешься изо всех сил насолить мне? А тебе известно, что такое предвыборная кампания.

– Потому что я твоя единственная, ненаглядная и горячо любимая дочь, которая со всей страстью отвечает тебе взаимностью, – приторно-сладко пропела она, сверкая злобным взглядом.

Сусанна оказалась права, и уже на следующее после аварии утро радиоканалы вещали в прямом эфире новость об автокатастрофе с участием мотоциклиста и дочери депутата Гордумы, что баллотировался на пост главы города.

Лена, супруга Лёхи Хоббита, услышала об этом, когда затеяла очередную стряпню. Дима Лысый узнал о происшествии, прочитав утреннюю сводку новостей на городском портале, и сообщил Максу Баламуту и Глебу Желтому. И они такой компанией «взяли и приперлись к Элис».

– А я предлагал тебе вместе заказать мотоджинсы с защитными вставками! Там и скидка была хорошая, и доставка на двоих вышла бы интересней. Нет ведь! Как ты тогда сказал? «Фигня все эти вставки! С моей жопой и в простых джинсах ничего не случится!» Довыеживался? Теперь с недостающим куском задницы по-другому запоешь?

Лысый сидел на стуле рядом с кроватью. Немного тучный, он расстегнул косуху, чтобы не передавливала живот, поставил на одно колено шлем и оперся на него локтем. На кровати полулежал Ждан. Его левая нога была загипсована от бедра до голеностопа. Грудную клетку сильно стягивали эластичные бинты, чтобы зафиксировать сломанные ребра. Правое бедро было забинтовано от паха до колена, и именно там недоставало куска плоти, о котором толковал Дима.

Когда Ждана только доставили в больницу, он был в отключке от болевого шока. Днем он пришел в себя в четырехместной палате, как будто специально созданной для горе-экстремалов. Здесь был скейтбордист, который неудачно приземлился с трамплина и сломал лодыжку. Выписывался скалолаз, который сорвался с утеса и уцелел только благодаря страховочному тросу. Однако, раскачиваясь на нем, он сильно ударился о скалу и получил закрытый перелом плечевой кости. И всё время спал и постанывал во сне байдарочник, который не справился с управлением на слишком быстром течении и раздробил обе кисти о каменный выступ. Его особенно беспомощному положению не завидовал никто.