– И как? Справляется? – поинтересовалась Гарпия.

– Сегодня первый день. Пока рано судить. Ему только гипс с ноги сняли. Разговорчивый больно. Но довез быстро, надо отдать должное. По каким-то «козьим тропам».

Сусанна погрузилась в воспоминания их разговора о той женщине на остановке с детьми и пакетом. А ведь он в чем-то прав. Она действительно никогда не была за чертой… да даже не то что бедности – за чертой среднего достатка. И перед ней никогда не стоял выбор: работать ради денег или по зову сердца. Да она и не работала никогда. А впрочем, чтобы иметь выбор, нужно иметь для этого время…

Вскоре сестры сняли афрокосы, как следует промыли и прочесали Сусанне волосы и принялись вплетать черные с красным зи-зи. От Стикса вышел парень с обмотанной икрой, а за ним и сам мастер. Короткие синие дреды были собраны в хвост на макушке, и его голова напоминала ананас. Под распахнутой рубашкой с черной майки показывал всем язык Кейт Флинт. Низкая мотня на красных джинсах не давала сделать нормальный шаг, зато «Гриндерсы» ступали мощно и тяжело. Он перекинулся несколькими словами с девчонками, а потом вместе с парнями ушел. Оказывается, они ждали его. Общение с тату-мастером навеяло на Гарпию воспоминания.

– Слу-у-ушайте! Я недавно видела пацика с такой наикрутейшей татухой, ну просто закачаешься! – сказала она, когда парни свалили.

Обычно, когда Гарпия видела что-то крутое, она непременно делала то же самое у себя. Так появились «туннели» в ушах, дреды с ниточками, завязочками, перышками, ракушечками и прочим хламом. Сусанна покосилась на нее. Казалось, ей уже некуда набивать новые тату: шея, руки, ноги – все видимые участки кожи были забиты. Она завязала узелок на косичке и стала показывать на себе:

– У него была татуха вот здесь, на шее сбоку, и немного рисунка выходило на контур лица. Изображение я разглядеть не смогла: то ли паутина, то ли что-то в этом роде. Но смотрелось просто отпадно!

– Ты шею свою видела, мать? Там уже точку негде поставить, – прокомментировала Сусанна.

– Да знаю, – она повертела головой, разглядывая в зеркало свою шею. – Вот бы еще одну иметь!

– У тебя же есть. Девственно чистая. У твоего Валентина.

– Вениамина, – поправила Гарпия сестру. – Не, ты что! Он никогда на такое не подпишется! Он вообще не любитель всех этих фриковых приколов.

– Не любитель?! Я бы сказала ярый противник!

– Тут есть тонкая грань. Мне-то ведь он ничего не запрещает.

– И всё равно вы слишком разные, – не унималась Фурия. Она взяла следующую пару косичек и начала вплетать. – Он же… скучный!

– Правильный.

– Он – зануда!

– Основательный.

– Он пресный бухтило! И не спорь!

– Он тщательно всё продумывает до мелочей, прежде чем на что-то решиться. Всё. Закрыли тему. – Некоторое время сестры плели молча под Big in Japan в исполнении Guano Apes. Пока Сусанна не сказала:

– Но, если у вас совершенно разные вкусы и увлечения, разве можно называть его любимым? Я имею в виду, что любимые должны поддерживать друг друга, разделять интересы, вместе идти к общей цели. А если человек не хочет делать то, что приятно его партнеру, значит, уже разногласия. Значит, вы уже на одни и те же вещи смотрите по-разному. И где-то есть человек, который по праву мог бы считаться твоей половинкой, но его место рядом с тобой занято псевдолюбимым.

– Будь он таким же чокнутым, как я, нас бы уже давно нашли вместе в какой-нибудь канаве, откинувшихся от передоза, или что-то в этом роде. У меня тормоза отсутствуют напрочь, тогда как он – мой тормоз извне. Он как грузик на другой от меня чаше весов, чтобы уравнять их. Тогда находится гармония. Соблюдается баланс. Я даю ему ту безбашенность, которой ему не хватает, а он осаживает меня, когда уже явный перебор. Мы как инь и ян – две противоположности, которые, дополняя друг друга, образуют единое целое. Я так считаю.