— Не давай надежду, если потом отнимешь, — шепчу, тыкаясь лбом в его грудь.

— Не отниму... я и сам пиздец как мучился. Ведь год жил, как в аду. И сейчас...

Я покупаю вещи. Затем мы возвращаемся в машину. Там Марк сгребает меня в охапку и долго целует.

— От одной мысли, — убирает прядь волос с моих раскрасневшихся щёк, — что тебя будет касаться другой... я убивать хочу... пробовал терпеть, но это невозможно.

— И ты меня не отдашь?

— Никогда! — рычит он, — твой отец вернется, я поговорю с ним.

— Я тебе не верю, прости, — обнимаю себя руками, — придется доказать свои намерения, Марк.

— Я знаю, малышка, — целует меня в нос, — всё докажу тебе.

Он правда любит меня? Мне так хочется верить ему! Так сильно, невыносимо, отчаянно хочется! Но жизнь даёт жестокие уроки. И пока Марк не поговорит с отцом, я не могу полностью довериться.

Но моё тело... оно-то верит. Что делать с безумной, ненормальной тягой к этому мужчине?

— Ты знаешь, что это за Семенов? — спрашиваю Зверя.

— Да. Один из важнейших партнеров твоего отца. Бизнес чистый, не прикопаешься. Сыну его двадцать семь. Перспективный, молодой.

— Ты мне его сейчас рекламируешь? — улыбаюсь.

— Нет. Просто хочу, чтобы ты была готова. За идеальным фасадом обычно гнилая начинка.

— Ты под него копал?

— Да. Но ничего не нашел. Либо всё шито-крыто, либо не там искал.

— Не допускаешь, что он сам по себе идеален?

— Нет. Я учился у лучшего, у твоего отца. И первое правило большого бизнеса — всегда есть проблемы. У компании Семенова нет даже штрафов от санэпидемстанций и экологов.

— И?

— И то, что смогу подобраться к его сыну, это отличный шанс раскопать эту яму. Тогда я смогу предоставить инфу твоему отцу и на законных основаниях разорвать твою помолвку.

— Ты хочешь, чтобы отец нас одобрил?

— Да.

— Но не проще ли...

— Сбежать?

— Например...

— Ты сбежала и что? Как ты себе это представляешь, малышка? Это взрослая жизнь. И здесь проблемы решают, а не бегут от них. Если бы ты в тот день меня выслушала, то узнала бы, что я не планировал тебя отдавать. Но я не собираюсь становиться изгоем. Прятаться, обрекая тебя и наших детей на не пойми какую жизнь.

— Но почему ты... я не понимаю! — восклицаю, окончательно запутавшись.

И Марк рассказывает. О том, что ему накануне сказала мачеха. Вот же стервозина! Она шантажировала его! Играла на чувствах... а я просто сбежала.

— Я знаю это выражение лица, — вздыхает он, — потому и молчал. Ты сейчас на атомную бомбу похожа.

— Она меня переиграла, — роняю голову в ладони.

— И уничтожила, — подытоживает бритая зараза, — мы были очень беспечны, Крис. Теперь нам такими быть нельзя. Враг умен и опасен.

— Но ты сказал, что она предложила тебе стать моим любовником и что у всех, цитирую, «богатых сучек есть любовники».

— Да.

— Но она тоже богата. Значит! — и тут осознание, словно яркая вспышка, — у неё он тоже есть!

— Об этом я как-то не подумал... — он чешет лысую голову, — действительно.

— Надо найти доказательства, что она изменяет моему отцу! — выпаливаю.

Меня аж всю трясет от воодушевления.

— И наконец-то вышвырнуть эту суку из нашей жизни! — бросаюсь к нему на шею.

— Но до этого, Кристина, ради твоего же блага. Умоляю. Мы с тобой лишь принцесса и охранник. Понятно? — он снова надевает ледяную маску, — не давай ей повода лишний раз влиять на твоего отца.

Но теперь она прозрачна. И под ней я вижу мужчину, который страдает не меньше моего. Мы вместе, и мы справимся!

Подъезжаем к особняку. Марк выгружает мои покупки. Перед входом две крутые тачки.

— Интересно, — говорит Зверь, — кто к нам пожаловал?

Когда мы заходим, я слышу веселые женские голоса в гостиной. Захожу и вижу мачеху. Она своими крючковатыми пальцами держит кружку с чаем. А рядом с ней сидит девчонка. Серая, в безвкусном сарафане в цветочек. Напрягаюсь.