– Ты…– помолчал он, наверное, подбирал слова поприличнее, –… просто кукла, и я так понял, с тобой нужно поиграть. – Маринка стояла и не моргала от возмущения, от его наглого поведения, от нахального и самодовольного ворожения лица. Ей хотелось плюнуть ему в это ворожение, так как не было слов.

– Знаешь, что мальчик? – В ответ улыбнулась она. – Купи себе куклу и играй.

– Ты не беспокойся, мальчик тоже кое-что умеет. Тебе понравится, – от его еще более нахального вида Марине стало тошно.

– О чем ты говоришь, говнюк, – не выдержала она, иначе бы ее просто стошнило.

– Я припомню тебе это слово, когда ты будешь просить «еще», – шептал он ей это уже на ухо так, что мурашки покрыли ей всю спину. «Пусть он этого не заметит», – молила Марина, стараясь сохранить самообладание. – Тебе понравится! – закончил он, наконец, ласкать ее ухо, и пошел к застывшим своим приятелям. Она прямо-таки горела без огня. Как только он начал удаляться, она смогла глотнуть свежего воздуха, даже почувствовала на щеках холодок, сквозившего с входной двери воздуха.

Парень крепко засел в ее сознании. Он не появлялся в училище три дня, а Марина все возмущалась.

Мы решили сегодня посидеть дома. На улице можно замерзнуть в пять минут. А чем же заняться в теплом доме, когда за окном все умирает? Конечно же, попить пива.

– Не понимаю, чего ты испугалась, тебе же понравилось, – сказала я, когда Маринка в очередной раз мне рассказывала об их с Костей «беседе». Марина была в замешательстве, от его поведения

– Парень слишком задрал свой симпатичный нос, – возмущалась подружка, держа стакан под углом, чтобы налить в него холодненького пива. – Ты же знаешь, я встречаюсь только с теми, кто меня достоин. – Уселась она, наконец, и принялась дуть в стакан, чтобы пена скорее пропала. – Бери чипсы, – между делом предложила она мне, а мне кусок в горло не лез, от негодования.

– Да, – выдохнула я. – А с чего ты взяла, что он тебя не достоин? – окинула я взглядом новые обои на стенах, у Марины на кухне, успокаивая себя.

– Я должна диктовать условия: хочу – встречаюсь, хочу – нет. – Раздавила она, со злостью, упавшую на стол крошку.

– Ну и характер, Марин, – покачала я головой, удивляясь. – Доиграешься когда-нибудь.

– Он слишком много на себя берет. Я же рассказала тебе о его нахальстве, – оправдывала она себя.

– Значит, уже доигралась, – верно подметила я.

Я допивала пиво из своего стакана, тогда как моя подруга уже допивала из своей бутылки, давя еще одну упавшую крошку.

– Лилечка, малыш, Костя слишком заносчив, дерзок. Никто со мной себе такого не позволял. Меня обожать надо, и вообще…

И вообще, как можно жить, по придуманным сомой же правилам? Разве отношения подчиняются каким-то дурацким правилам. Я перебила ее потому, что надоело слушать ее пустые слова.

– …Даже слушать больше ничего не хочу. Видно же, он тебе понравился. К чему же эти твои предрассудки. К черту разум, к черту имидж, отдайся на волю чувств, и ты поймешь, твое это или нет. – Я завелась не на шутку. Раз уж она просила совета, вот ей мой совет, – Ты, хочешь, чтоб тебя любили все и сразу, хотя сама любишь, только себя. – Она играет, а не чувствует, а потом Лилечка вновь подставляет плечо, чтобы Мариночка выплакалась. Я ведь так ее люблю, а она так бесшабашно себя ведет, в итоге страдает, и я вместе с ней.

Марина, молча, слушала нотацию подруги, не отводя своих голубых глаз. Да я не удержалась и сказала, что думаю. Ее взгляд вмиг наполнился грустью, и мне вновь стало ее жаль. Она встала со стула и начала убирать со стола.

– Я не хотела тебя обидеть, – пожалела я обо всем сказанном. Она включила воду, а я подошла к ней сзади и обняла ее за плечи. – Я тебя люблю, глупыш, и боюсь за тебя. Вдруг ты доиграешься. Он ведь все-таки не плюшевый мишка.