СИМОНЕТТА. Ты говоришь, что я всего лишь юная дурочка, которая слишком глупа, чтобы такое понять?

БОТТИЧЕЛЛИ. Нет, я ничего такого не говорю. Я думаю, вы абсолютно…

СИМОНЕТТА. Что? Я абсолютно что?

БОТТИЧЕЛЛИ. Не хочу я сболтнуть лишнее.

СИМОНЕТТА. А ты сболтни. Скажи мне правду, хоть раз. Надоело мне слушать мужчин, которые контролируют каждое свое слово, говоря со мной. Словно я ребенок или слабоумная. Просто скажи мне правду.

БОТТИЧЕЛЛИ. Правда в том, что я не постоянно смотрю на вас. Даже когда вас здесь нет, ваш послеобраз у меня в голове очень яркий, как призрак.

СИМОНЕТТА. Возможно, я и есть призрак. Иногда я ощущаю себя призраком.

БОТТИЧЕЛЛИ. Художника всегда что-то преследует. Место. Картина. Музыкальное произведение. Стихотворение. Или человек, с которым ты чувствуешь себя связанным каким-то мистическим образом. Увлеченный работой, я растворяюсь в том, что рисую, и словно попадаю в сон. Рисовать вас – как вспоминать что-то ранее приснившееся. Вы улавливаете смысл?

СИМОНЕТТА. Не так, чтобы очень. Да только я думаю, что это чувство мне знакомо. Иногда, в некоторых местах, я чувствую, что все это уже случалось со мной, только я смотрю на происходящее под другим углом. И на меня, наверное, лучше всего одновременно смотреть с разных углов.

БОТТИЧЕЛЛИ. Но это невозможно.

СИМОНЕТТА. Возможно, если ты – несколько человек сразу.

БОТТИЧЕЛЛИ. Но я – не несколько разных людей.

СИМОНЕТТА. Ты уверен? Потому что я – такая. Я – несколько разных людей, и, вероятно, некоторых я еще не встречала. Думаю, я – призрак. Все это на самом деле случилось давно, и теперь ты – одинокий старик в грязной комнате, вспоминающий меня. Иногда мне кажется, что я могу буквально помнить будущее, как та молодая цыганка, которую жена Лоренцо де Медичи нашла на улице, где она продавала цветы.

ЦЫГАНКА. Желаете лилию, синьор?

СИМОНЕТТА. Она всегда так грустно смотрит на меня, словно знает что-то такое, чего говорить мне не хочет. И я иногда могу видеть прошлое, очень отчетливо, пусть даже я там не была, но, возможно, не совсем так, как произошло на самом деле. И часто мне кажется, что я заточена в раме, как картина. Именно этим ты и занимаешься. Создаешь тюрьму для моей души. Я буду заточена внутри, как демон – в зеркале. Люди будут смотреться в это зеркало, а я – красть их души. И никогда их не верну, потому что там очень одиноко. (Пауза). Что?

БОТТИЧЕЛЛИ. Вы очень странная, знаете ли.

СИМОНЕТТА. Да, но я собираюсь заткнуться, чтобы ты мог рисовать. Но, наверное, ненадолго. Я редко могу заставить себя заткнуться надолго. Время помолчать – когда ты мертв. Если, конечно, не возвращаешься призраком, чтобы не давать покоя художнику. Хорошо. На этом затыкаюсь. (Короткая пауза). А иногда я могу читать мысли.

БОТТИЧЕЛЛИ. Правда? И что я думаю?

СИМОНЕТТА. Ты думаешь обо мне обнаженной.

БОТТИЧЕЛЛИ. Да, сейчас думаю.

СИМОНЕТТА. И ты задаешься вопросом, любовники ли мы с Джулиано де Медичи.

БОТТИЧЕЛЛИ. Такое мне и в голову не приходило.

СИМОНЕТТА. То есть ты не думаешь, что такой мужчина, как он, может желать такую женщину, как я?

БОТТИЧЕЛЛИ. Такая женщина, как вы, желанна для всех.

СИМОНЕТТА. Тогда почему ты думаешь, что у меня нет любовника? У большинства женщин Флоренции и у всех мужчин есть любовники или любовницы, ведь так?

БОТТИЧЕЛЛИ. Я не говорил, что нет у вас любовника.

СИМОНЕТТА. Так ты думаешь, что у меня есть любовник?

БОТТИЧЕЛЛИ. Я думаю, ваша личная жизнь совершенно меня не касается.

СИМОНЕТТА. Но во Флоренции всё касается всех. Флоренция без сплетен – не Флоренция. И я знаю, обо мне и Джулиано сплетен предостаточно. В том числе и в связи с моим портретом, который он тебе заказал. И он мне очень нравился. Может, не такой умный, как его брат, зато и не такой холодный. И ты должен признать, мой муж – идиот. Вытащить меня из тихой и спокойной Генуи, перевезти во Флоренцию, чтобы я каждый день общалась с Медичи, которые не устают повторять всем и каждому, сколь я прекрасна. Разве этого недостаточно, чтобы вскружить голову любой девушке? Джулиано действительно очень милый, ты со мной согласен? И он не отрывает от меня глаз.