У паланкина меня встретили и провели внутрь большого одноэтажного дома, а сопровождение осталось на улице, расположившись в небольшом садике с прудом. К ним уже спешили слуги с подносами, полными еды, так что можно было не беспокоиться за их досуг.

Когда меня пригласили в одну из комнат на первом этаже, внутри уже ждал Папа, одетый крайне скромно в одну холщовую длинную рубаху странствующего монаха, который, перебирая чётки на руке, читал молитву. Слуга тут же исчез, а я, конечно же, подойдя ближе, опустился на колени перед большим деревянным крестом, висящим на стене, и присоединился к его молитве. Её, как и все остальные, я, конечно же, знал, так что без труда поспевал за ним.

Через полчаса он наконец замолчал, потом перекрестился и повернул голову в мою сторону.

– Ваше святейшество, – я поцеловал перстень на протянутой мне руке и положил на стол подарок, – заметил при встрече ваши простые чётки и подумал, что главе всей католической церкви может подойти что-то более изящное.

Он отложил свои, взял в руки мой подарок и сделал несколько переборов костяшек. Как по мне, шарики из слоновой кости были более приятны, чем его обычные деревянные.

– Благодарю тебя, сын мой, – он благословил меня, – действительно, они хорошо лежат в руке.

Затем помолчал немного и поднялся с места, приглашая пойти за собой.

– Ты наверняка терзаешь себя сомнениями, почему я пригласил тебя именно в свой родовой дом, а не во дворец?

– Я подумал, что вы, возможно, хотите показать что-то, что я могу по достоинству оценить, – предположил я, вызвав у него лёгкую улыбку.

– Верно, поэтому хочу увидеть твою реакцию вот на это, – он отпер одну из дверей и пригласил первым войти внутрь.

Едва я сделал шаг вперёд, как остальной мир перестал для меня существовать. Это была оружейная, совмещённая с комнатой почитания предков: бюсты, оружие, доспехи, бумаги, различные статуэтки и личные вещи, всё лежало отдельно, каждая вещь на специальном держателе. Было видно, что тот, кто это сделал, тщательно и скрупулёзно подошёл к собранию коллекции. Здесь была представлена вся родовая ветвь папы, от начала империи до сегодняшних дней.

Вскрикнув от восторга, я бросился осматривать экспонаты, не прикасаясь к ним руками, а лишь разглядывая и рассказывая, что знал или не знал о конкретном человеке или событии. Я сыпал датами, местами, фамилиями, переходя от одной полки к другой и испытывая настоящий культурный шок от просмотра. Древний, величественный Рим только сейчас предстал передо мной во всём своём великолепии. Всё, что было до этого, было лишь жалкой тенью прошлого.

Не знаю, сколько времени прошло, но, закончив, я обернулся к папе, который всё это время так и стоял в дверях, и, вытерев слёзы с глаз, низко ему поклонился.

– Спасибо большое, ваше святейшество, за то, что позволили прикоснуться к такому, сегодня был лучший день в моей жизни!

Он ничего не ответил, но по его лицу и так было видно, как приятны старику мои слова. Он чуть склонил голову и показал идти за ним, проходя мимо окон, я увидел, что на улице уже очень темно.

– Сколько я пробыл в вашей сокровищнице?! – удивился я, спросив его вслух. – Я вас не отягощаю, ваше святейшество? Сейчас наверняка уже поздно.

– Как ты назвал мою комнату? – удивился он. – Ты, сын торговцев, назвал эти древние семейные реликвии сокровищами? Разве не золото и серебро являются мерилом человеческого богатства?

– Святейший отец, – я сделал вид, что оскорбился, – богатство людей в духовности, почитании Бога и своих родителей. Никакой мерзавец, даже будучи сказочно богат, не станет счастливым человеком! Это моё твёрдое мнение!