– Что случилось? – я спрыгнул со скамейки, которая была мне ещё высока, и подошёл к ним ближе, косясь всё время на его левую руку, где находилось орудие наказания.

– Письмо от главы рода Бадоэр, – он протянул мне официальный документ, поскольку на нём красовалась обломленная восковая печать, скрепляющая документ.

Я бегло пробежался взглядом по листу, что тут же отметила мама, увидев заодно на моей щеке чернильные буквы. Ойкнув, она сама бросилась их оттирать, не позвав даже прислугу.

– Значит, та таинственная девушка вчера была его дочерью? – я вернул ему документ. – Ответь отказом, я не собираюсь жениться ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.

Отец удивлённо замер.

– Мы, конечно, слышали вчера про твои планы, и, раз уж зашёл такой серьёзный разговор о твоём будущем, будь добр, пожалуйста, посвяти нас в свои грандиозные задумки хотя бы на ближайшие пять лет.

– Тут нет никакого секрета! – я гордо поднял голову. – Я стану великим мореплавателем, полководцем, политиком, как ты отец, только быстрее!

– Ха-ха-ха! – оба родителя не смогли сдержать смеха и закатились так громко, что в комнату заглянули его охранники. Увидев, что взрослые хохочут над надувшимся от возмущения ребёнком, они удалились, оставив нас втроём.

– И вы мне крайне в этом поможете, если не будете ограничивать в средствах! – воинственно продолжил я, отбиваясь от объятий графини, которая в порыве умиления стала меня обнимать и тискать.

– И сколько же вам нужно, великий полководец?! – смеющийся отец лукаво на меня посмотрел.

– А сколько у нас есть? – на иудейский манер спросил я, что вызвало ещё больше смеха.

– Много, у нас много денег, – устав смеяться, он опустился на скамью.

– Тогда разреши хотя бы под присмотром матушки тратить столько, сколько нужно для моего обучения! Почему я вынужден выпрашивать деньги у наших врагов?!

Тут он посерьёзнел и взглянул на плётку.

«Чую, зря я ему об этом сейчас напомнил», – пронеслась в голове мысль, верность которой он тут же подтвердил.

– Кстати, да, ложись, – он показал жестом на свои колени.

– Энрико! – мама сразу забеспокоилась, подходя ближе.

Я безропотно лёг и принял пять ударов по филейной части, но, поднявшись, спокойно спросил:

– Ну так что, отец? Теперь мне можно будет тратить деньги?

Он хоть и не бил со всей силы, но моё поведение выбило его из колеи. Он задумался и, перечитав письмо, спросил:

– Я соглашусь при одном условии.

– Каком же?! – мои глаза сверкнули от радости.

– Вот это – шаг к примирению наших родов, – он покачал передо мной листом желтоватой бумаги, – двести лет вражды могут закончиться вашей свадьбой с его дочерью. Не будет больше убийств твоих родных в подворотнях, внезапных отравлений на пирах, мир придёт в оба великих дома.

– Что ты хочешь? – его тон мне совсем перестал нравиться.

– Помолвка ваша состоится сейчас, свадьба через шесть лет, – жёстко сказал он, глядя мне прямо в глаза, – вот будет твоя плата за доступ к деньгам рода. Ты поможешь семье, и семья заплатит тебе за это.

– Энрико! Это слишком жестоко! Он ведь ещё ребёнок! – мама возмущённо бросилась ко мне, закрывая собой.

Но я уже всё решил. Деньги сейчас мне были важнее всего.

– Знаешь, я слышал одну притчу, отец, – я вышел из-за спины женщины и встал напротив него, – которая, как никакая другая, подходит под этот момент.

– Ну же, удиви меня, – усмехнулся он, приготовившись слушать.

– Один султан как-то объявил награду среди своих подданных, заявив, что тот, кто научит осла из его конюшен говорить, получит десять золотых монет. А если нет, соискателю отрубят голову.

– И что? Нашёлся кто-то смелый или глупый, кто вызвался это сделать? – его заинтересовала моя история.