Маркиз приготовил две чашки кофе и сильно удивил Жана, предложив ему этот горячий напиток.

– Я думал, вы собирались меня напоить, – произнес Вердье, отходя от стены.

– Я хочу поговорить, – напомнил маркиз. – Будет намного интереснее, если вы не заснете. Держите, – добавил он, протягивая чашку.

Жан принял угощение и согласился сесть в довольно низкое кресло. Маркиз же вернулся за письменный стол и снова положил перед собой пистолет. Абсурдность ситуации вопреки воле Жана обезоруживала его. Он позволил вовлечь себя в игру, поддался атмосфере салона, перенесенной в старую башню. Согревая сложенные руки о фарфор чашки, он заметил, что она невероятно тонкая, с серебряными прожилками и местами почти прозрачная. Маркиз отодвинул стул, и его изуродованное лицо растворилось во тьме. Казалось, слова, которые он произносит, выплывают из темноты.

– Прошлое выходит на поверхность с наступлением ночи, с наплывом волн. Иногда по утрам в песке можно обнаружить углубления в форме тел мужчин и женщин, добравшихся до берега. Возможно, вы увидите это завтра. Пейте, а то остынет.

Жан быстро сделал то, что ему велели. Теплый напиток, хотя и горчил сверх ожидания, все же показался ему довольно приятным. Взбодрившись, Жан спросил:

– О чем вы хотите поговорить?

Маркиз глубоко вздохнул и только потом ответил:

– Я обманул вас. Или, вернее, заключил нечестную сделку.

Жан напрягся. Маркиз быстро успокоил его:

– О, не волнуйтесь. Я вовсе не собираюсь убегать. Как бы я это сделал, даже если бы захотел?

На сей раз Жан задумался, обо всех ли странностях аристократа сообщили ему доверенные люди с побережья? В полной ли мере Жюстиньен де Салер владеет своим разумом? Жан украдкой оглядел комнату. Если старый аристократ вступит в бой чести, где можно будет укрыться? Стоит ли позвать своих людей? Но нет, это глупо, маркиз не собирается сейчас в него стрелять…

– Вы не отправите меня в Нантский суд, – продолжал Жюстиньен, по-прежнему очень спокойный. – Вы не перерубите мне шею через несколько дней или недель, представив меня на потеху толпе.

– Я не понимаю…

Жан дорого бы отдал в тот момент, чтобы рассмотреть хотя бы глаза и позу своего собеседника. Но он видел только его руки, длинные костлявые пальцы, сжимающие дымящийся кофе и напоминающие когти очень древнего животного, одного из тех каменных сказочных драконов. И только голос, один лишь голос все еще связывал его с человеческим сообществом.

– Моя смерть идет издалека, – продолжил он, прежде чем поставил чашку.

Он помассировал колено длинной тонкой рукой, и это движение соответствовало медленному ритму его голоса.

– Моя смерть пересекает океан. Она идет из края льда и снега. Это Анку[10], ты знаешь, он там… В Ньюфаундленде. Его привезли рыбаки из Бретани. И другие существа, что были здесь задолго до нас. Рожденные от голода и одиночества…

Морская волна разбилась о стену. Жан сделал быстрый глоток. Его беспокойство вновь нарастало.

– Я не верю в призраков, – быстро бросил он, словно пытаясь отгородиться от суеверий. – И я хочу наконец узнать, почему я здесь. Или спущусь к своим людям, и вы проведете свою последнюю ночь как свободный человек в одиночестве.

Сухие пальцы прекратили свой танец.

– Я хочу рассказать вам одну историю, – ответил маркиз. – Больше ничего.

Бархатные шторы перед окнами раздулись, как паруса корабля.

– Историю? – повторил лейтенант, не уверенный, правильно ли все понял.

– Мою историю, – уточнил Жюстиньен. – По крайней мере важную ее часть. Что случилось со мной там, по ту сторону океана. В Ньюфаундленде, сорок лет назад. Почти в другом мире. В другой жизни.