– И где искать этого Маэлина? Он преподает у целителей?

– Нет, – усмехнулся Джереми, – но его ты точно встретишь.

– И как я его узнаю?

– Узнаешь, не беспокойся. Но такое лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Ты только всегда держи в памяти, что ему что-то около семисот лет. И сразу скажи, что ты моя дочь.

– В чем подвох, пап? Не томи.

– В том, что он не пропускает ни одной юбки. Так что, просто сделай, как я прошу. Если бы у меня был там ещё кто-то из светлых магов, кому я мог довериться, и с такими же возможностями, я бы не отправлял тебя к Маэлину. Но больше таких нет.

– Ты действительно, думаешь, что я могу влюбиться в семисотлетнего светлого мага? Пап, раньше я не замечала, чтобы ты сомневался в наличии у меня мозгов.

– Я и сейчас не сомневаюсь. Дело не в тебе. Ладно. Мне пора. Я пришлю слугу, чтобы отнес твои вещи в карету.

– Когда мы теперь увидимся? – Печально вздохнула Элли.

– Вряд-ли раньше, чем ты закончишь свое обучение. – Ответил Джереми, обнял дочь, поцеловал в лоб и вышел из комнаты.

Ему ещё предстояло выпроваживать гостей. А поезд, на котором Элли намеревалась уехать в Редклиф, отправлялся через два с половиной часа. Через пять минут пришел слуга за ее вещами. На Элли он смотрел с осуждением, но вслух ничего не говорил. И на том спасибо. Отца слуги любили и уважали. И то, что сегодня учудила его старшая дочь, вызывало у них возмущение. Перед выходом Элли решила все же попрощаться с сестрой. Какими бы плохими ни были их отношения в последнее время, всё-таки Элли ее любила.

Она без стука вошла в комнату Милены, и обнаружила ту лежащей на кровати лицом вниз прямо в бальном платье. А потом услышала всхлип и увидела как вздрогнули ее плечи. Элли бросилась к ней, обняла и быстро зашептала: ” Все хорошо. Мы расстаёмся не навсегда. Я буду писать тебе. Я просто еду учиться.”

– Но зачем он тебя изгнал? – давясь слезами прорыдала Милена.

– Это все было подстроено. Мы даже не ссорились на самом деле. Сейчас некромантом быть слишком опасно. Отец боялся за мою жизнь. Но ты должна молчать об этом. Иначе все наши старания пойдут прахом. Ты можешь мне пообещать, что будешь молчать?

Милена села на кровати и уставилась на сестру удивлённым взглядом.

– Так это все неправда? – спросила она. – Папа тебя не изгнал из клана?

– Изгнал. Но только для того, чтобы меня не убили. Мила, прошу, пообещай, что никому не скажешь.

– Клянусь!

– Я тебя люблю.

– И я тебя. Когда ты вернёшься?

– Не знаю, но я скоро напишу тебе письмо. Сразу как устроюсь в Редклифе.

– Я буду ждать.

Элли обняла сестру, поцеловала на прощание в щёку и вышла.

В карете девушку привезли на вокзал. Кучер выгрузил ее чемоданы на, специально предназначенную для перевозки грузов по вокзалу, тележку и, так и не проронив ни слова, уехал домой. Вот и началась взрослая самостоятельная жизнь. С перетаскивания тележки от входа в вокзал до перрона. Кстати, красивый вокзал. Совсем новый, как, впрочем, и железная дорога. Пол выложен гранитными плитами, колонны и потолок украшены лепниной. Одним словом – столица. Хотя, возможно, другие станции нехуже. В конце концов, все они были построены в течение последнего года и вряд-ли сильно отличались. Но это только предстояло узнать. На поезде Элли ехала впервые. На перроне она простояла около часа, дожидаясь нового чуда техники. Громыхающего, гудящего, пыхтящего и дымящего паровоза, тянущего за собой десяток вагонов. Дождалась, показала билет кондуктору, забралась в поезд, затащила туда чемоданы, распихала их под своей полкой, уселась на эту полку, и угрюмо уставилась в окно. Рывок, звон разбитой посуды, полетевшей у кого-то со столика в другом конце вагона, грохот упавшего с верхней полки чемодана, постепенно ускоряющийся стук колёс и медленно проплывающий мимо вокзал. А вместе с ним уплывающая привычная и знакомая жизнь. Пути назад отрезаны, будущее в тумане. Неизвестность пугает и завораживает одновременно. Вот оно начало новой жизни.