Слово взял какой-то главный в данной ситуации человек. По телевизору я его не видел, поэтому решил, что он, скорее всего, какой-то редактор. Вначале он представился, но я не разобрал, ни слова, ни из его имени, ни из приветственной речи. Потом я немного привык к его манере разговаривать, но все равно, не все мог расслышать. Он рассказал о правилах поведения во время проведения фестиваля, о том, как будет проходить смотр команд и обо всем том, о чем нам уже поведал известный квнщик. После его речи началась жеребьевка. Выбрали девушку из зала, которая должна была из коробки вытягивать бумажки с названиями команд. Командам присваивались номера, под которыми они должны выступать. У девушки периодически возникали проблемы с прочтением названия команд, а редактор забывал называть номер, поэтому постоянно приходилось напряженно прислушиваться и считать самим. Возле нас то и дело, кто-нибудь сбивался со счета и переспрашивал окружающих, тем самым сбивая со счета их. Через пятнадцать минут я утомился от этого дела. Ребята сидели и считали. Спустя пару минут после того как я умыл руки назвали нашу команду. Номер восемьдесят три.

В завершении официальной части редактор предложил отметить старый новый год. По поведению окружающих я понял, что это делается традиционно. Зазвучала музыка и два известных редактора (их я по телевизору видел) вкатили стол, на котором стояло около двадцати бутылок шампанского и множество пластиковых стаканов. На редакторах были надета белая униформа официантов, выкатывая стол, они энергично пританцовывали. Музыка стихла. Редакторы широко улыбались, глядя в толпу.

Один из них начал:

– Дорогие участники, от своего лица и дирекции клуба веселых и находчивых поздравляю всех с Новым годом! – в зале поднялся одобрительный вой. – Поздравляю всех с открытием очередного международного Сочинского фестиваля! – снова раздались аплодисменты. – Хочу добавить, – продолжил редактор, – что в этот раз мы будем судить строже, так как команд много.

– Мы узнали, что зарегистрировалось более шести сотен команд, – добавил второй редактор, в зале опять завыли, засвистели и захлопали. Редактор выдержал паузу. – Поэтому время для каждой команды будет четко ограничено, – с этими словами первый редактор поднял вверх небольшой предмет белого цвета.

– Вот это замечательный прибор, который скажет и вам и нам, когда нужно закругляться, – последнее слово он произнес по слогам. – Сейчас я напомню…. Ну, кому-то напомню, а кто-то услышит впервые, какой звук даст нам понять, что пора петь финальную песню и освобождать место для других команд.

Редактор нажал на кнопку на белом приборе и тот издал высокий звук, напоминающий электронный будильник. Снова раздался вой толпы, выражающий досаду. Редактор выключил прибор и продолжил:

– Хочется обратиться к особо беспокойным гражданам. Ребята, давайте без несчастных случаев, давайте не портить впечатление тем, кто приехал сюда впервые, давайте культурно отдыхать и наслаждаться юмором.

– Которого, я думаю, будет целое море, – вмешался его коллега.

– Будем надеяться! А теперь все подходите, не стесняйтесь, отметим сразу два праздника!

Снова зазвучала музыка, и толпа с верхних рядов ринулась в низ. Вскоре и стол, и шампанское, и редакторов скрыли подвижные людские тела. Сквозь толпу иногда мелькали их белые пиджаки и руки с переброшенными полотенцами, наливающие шампанское в очередной стакан.

Мы сидели на своих местах неподвижно глядели на всех и улыбались. Кто-то улыбался восхищенно, кто-то презрительно, моя же улыбка была растерянной. Этот клуб был совершенно не похож на наш местный, по сравнению с этим, нашего клуба, можно сказать, и не существовало никогда. Да, многие здесь себя вели как придурки и выскочки, и это было заметно с первой минуты нашего присутствия в «Жемчужине», но создавалась невероятная атмосфера праздника, возникала какая-то зыбучая энергетика, которая при малейшем движении начинала затягивать. И именно поэтому мы невольно улыбались и одновременно с этим хотели покинуть это место – притягательное и отталкивающее одновременно, словно секта.