Бахри ткнул Абдима в бок, юноша обернулся, и старик показал ему на баркас под названием «Эсмерей».

— На той старой посудине полным-полно шелков и ковров с Востока. А «Фатма» так набита серебром, вином и специями, что удивляюсь, как она еще держится на поверхности.

— А что перевозят на «Халиле»? — прошептал Абдим, не ведая о настоящей ценности их груза.

— О, «Халил»! — Бахри положил руку на плечо молодого человека и прижался губами к самому его уху. — На «Халиле» везут предмет мечтаний каждого мужчины, будь он паша, воин, простой крестьянин, рыбак или даже величайший из султанов.

— Что же там? — благоговейно прошептал Абдим.

Старик слегка отодвинулся и заглянул в пытливые глаза юноши. Затем расплылся в улыбке и, прикрыв рот своими корявыми пальцами, прошептал:

— Самые лучшие девушки из Галиции и Прикарпатья! Красавицы! Кожа у них как слоновая кость, глаза подобны жасмину и нефриту. А волосы у них такие мягкие и длинные, что можно умереть от восторга, когда они ласкают ими твое тело!

Абдим изумленно уставился на баркас под названием «Халил». Потом встал и, положив руку на плечо старика, наклонился вперед, силясь разглядеть сокровище, которое, оказывается, находится совсем рядом.

— А ведь правда! — взволнованно прошептал он.

За «Халилом» всходило солнце. Рябь на поверхности воды порозовела. На накрытой холстами палубе, за которой бдительно приглядывал капитан, Абдим разглядел очертания женских фигур.

— Ах, Бахри! — воскликнул он. — Я вижу девушку с волосами цвета золота… А вон другая — у нее волосы как огонь!

Старик улыбнулся, глядя, как увеличивается выпуклость в штанах его молодого друга.

— Лучше сядь и продолжай вязать канаты, иначе твой восставший руль собьет наш корабль с курса.

Абдим послушался и ловко принялся за работу, но не переставал коситься на «Халил».

Ноги у Александры совсем онемели от долгого сидения на палубе; руки затекли от усталости. К качке она так и не привыкла, к горлу то и дело подступала тошнота. Остальным ее спутницам было не лучше. После бессонной ночи в темноте, свет шел лишь от керосиновой лампы в рубке, все чувствовали себя измученными. Когда у них за спиной наконец взошло солнце и паруса засияли под его лучами, Александра утешала себя: хорошо, что нас ждет теплый весенний день.

Она снова посмотрела на капитана — тот уверенно перекладывал румпель. «Я точно знаю, что видела тебя раньше, — подумала она. — Ты приходил во Львов с одним из купеческих караванов и предлагал горожанам медную посуду и безделушки. Неужели я для тебя в самом деле то же самое, что ковер или мешочек со специями? Неужели моя жизнь стоит лишь столько, сколько тебе удастся выручить, чтобы набить свое брюхо вином и хлебом?» Она неотрывно смотрела на его грубое, обветренное лицо.

Прошло три месяца с тех пор, как Александру взяли в плен во время татарского набега на Львов, а по ночам ей по-прежнему снились страшные сны о той резне.

«Отец… Милый, любимый Дариуш…»

А днем… целыми днями она думала о том, что ждет ее впереди. Здесь, на палубе корабля, окруженная девушками, знакомыми с детства, она словно забыла, что случилось с ней самой. Они живы. Вот что самое главное.

Александра, с трудом встав, чтобы размять затекшие ноги, подошла к борту и стала смотреть на воду. Грубый канат оцарапал щеку, и она отодвинула его рукой. Впереди шел другой такой же баркас. На корме два матроса чинили паруса и плели канаты. Один из них смотрел в ее сторону. За ними плыли еще суда, груженные добычей из Львова и других разоренных городов и деревень.

Мимо быстро проплывали берега Босфора. У самой воды росли кипарисы и буки. Олень пил воду среди наполовину затопленных гранитных валунов, вдруг он вскинул голову и посмотрел на суда, идущие мимо в прибрежном течении. Флотилия проплыла мимо деревушки, где женщины стирали белье, а смуглые мужчины выводили из воды, на каменистую прибрежную полосу, лодки, до краев заполненные рыбой. Капитан корабля помахал им рукой.