Следующий этап великокняжеской фронды был связан со стремлением членов императорского дома смягчить участь Дмитрия Павловича. Однако все попытки воздействия на царя были вскоре им пресечены. Вслед за ссылкой Дмитрия в Персию был выслан в свое имение Николай Михайлович, отправлен из Петрограда Кирилл Владимирович. Во второй половине января уехал из столицы и Андрей Владимирович. Но попытки воздействовать на Николая II продолжались. После удаления Николая Михайловича главой семейной оппозиции стал Михаил Александрович, взявший на себя организацию еще одной аудиенции А.А. Клопова и передачу его писем царю. В них А.А. Клопов по согласованию с великим князем Михаилом Александровичем уговаривал Николая назначить князя Г.Е. Львова главой правительства. Однако и эти попытки воздействия на императора оказались безуспешными[114].

Данной точки зрения придерживались большинство историков, затрагивающих в своих трудах, написанных в 1970–1980-х гг. проблему взаимоотношений Николая II и великих князей перед Февральской революцией[115]. Несколько отличное мнение было представлено в работах А.Я. Авреха «Царизм и IV Дума. 1912–1914 гг.» и «Царизм накануне свержения»[116]. По его мнению, во время Первой мировой войны произошел процесс подчинения правительства камарилье. Поскольку камарилья – это группа придворных, клика, оказывающая влияние на государственные дела в интересах личной выгоды и преследующая определенные политические цели, то ее деятельность носит закулисный характер. Таким образом, она является трудным объектом для установления закономерностей ее существования и деятельности. Автор считал, что великие князья являлись частью камарильи, окружавшей царя. Он отвергал мнение об участии великих князей в заговоре, с целью свержения императора, однако указывал на «серию разговоров и писем великих князей в конце 1916 г. с требованием убрать Г.Е. Распутина и А.Д. Протопопова и дать «ответственное министерство» во избежание надвигающейся катастрофы, под которой они разумели революцию. Никакими политическими соображениями и тем более доктринами они не руководствовались. Единственный мотив, который привел их к мысли о необходимости подобного семейного воздействия на царя, страх за самих себя и ничего более»[117]. Необходимо заметить, что данная точка зрения относительно мотивов, которыми руководствовались великие князья для достижения своих целей, уже присутствовала в историографии 1920-х – 1930-х гг., например, в работах В.П. Семенникова.

Историки, чьи работы были опубликованы с 1967-го по начало 1990-х гг., внесли много нового в изучение проблемы взаимоотношений последнего царя с великими князьями. Работы В.С. Дякина, основанные на архивных материалах, доказали связь великокняжеской оппозиции с думской, наличие различных группировок в среде великих князей, продуманность и спланированность их действий.

Начало последнего этапа в изучении интересующей нас темы приходится на 1990-е гг., когда изменились оценочные суждения по отношению к последним Романовым, а вместе с этим изменились и подходы в исследованиях. Если раньше историки часто оперировали общими понятиями, такими как «класс», «прослойка», «общество», «окружение», то теперь они стараются обращаться к отдельным личностям. Особенно много статей посвящено великому князю – историку Николаю Михайловичу[118]. Появились работы биографического характера о Николае Константиновиче, Сергее Александровиче Романовых[119], а также статьи, посвященные отдельным событиям, связанным с великими князьями[120]. Больший интерес для исследователей представляют императорские особы, к ним в первую очередь следует отнести Николая II. Ему и его окружению посвящены научно-популярные исследования историка А.Н. Боханова