Па не ответил. Он задумал провести эксперимент – если остров появится, значит, его догадки оправдались. А если не оправдаются, то А Бооню и знать необязательно.

Их маленькая лодка плавно скользила по волнам, слегка подпрыгивая и разбрызгивая воду. В темноте предрассветного утра, в свете луны волны отсвечивают черным, походя на чешую какого-то студенистого животного, но сейчас послеполуденное солнце стирало загадочность, окрашивая море в тусклый невнятный буроватый цвет. Испарения тонкой пленкой оседали у Па на шее. Он одернул майку, взглянул на узкие плечи А Бооня, порозовевшие от солнца, и внутри у него что-то сжалось от болезненной жалости. Из-за ожогов малыш толком не выспится.

Десять минут они просидели молча. Горизонт будто насмехался над Па. Никаких островов. Ничего, кроме моря. Отчаянье набирало силу. Так же, как в тот раз, когда они вышли на поиски с Дядей и другими рыбаками.

Он вспомнил, как тогда смотрел на него А Ки – искоса, недоверчиво, почти насмехаясь. Возможно, Па заслужил такой взгляд. Возможно, остров ему и впрямь привиделся.

Он взглянул на худенькую фигурку сына на носу лодки, на руки, вцепившиеся в скамейку с такой силой, что под светлой кожей обозначились жилы. И заглушил мотор.

– Что случилось, Па? – спросил А Боонь. За этим вопросом крылись и другие, и в первую очередь – что они тут делают.

– Боонь, – начал Па, – помнишь тот день, когда ты выходил в море со мной и с Ямом…

– И мы видели остров? – перебил его А Боонь.

– Ты ведь его тоже видел, так?

– Да, да! Видел! – От возбуждения А Боонь вскочил было на ноги, но лодка накренилась, он снова плюхнулся на сиденье и вцепился в борт.

– Помнишь… помнишь, где это было? – спросил Па, понимая, какой смехотворный вопрос задает.

Остров был здесь. Тут они его и увидели, однако сейчас на этом месте ничего нет, как и много дней и недель прежде.

Но А Боонь не смеялся и не смотрел с недоверием. Мальчик уставился на воду, словно обдумывая ответ. А затем поднял глаза, окинул взглядом пустоту вокруг и показал чуть вправо:

– Вон там.

В его голосе звучала такая спокойная уверенность, что Па не усомнился ни на секунду. Он кивнул и снова завел мотор.

Спустя пять минут А Боонь обернулся и, перекрывая стук мотора, скомандовал:

– Чуть-чуть туда!

То есть вправо.

Па повернул. Они продолжали двигаться вперед. Прошло еще пять минут, потом десять. Сомнения вернулись к отцу, а вместе с ними и беспомощный гнев.

Па резко заглушил мотор.

– Куда дальше? – крикнул он.

Он заподозрил, что А Боонь, которого никогда еще не просили указать направление, показывает куда вздумается, чтобы не расстраивать отца.

– К острову, – серьезно ответил А Боонь, – смотри!

Он показал влево, на солнце. Блеск воды сперва ослепил Па, но спустя несколько секунд глаза привыкли и он тоже увидел его. Такой же, как прежде. Темный холмик в отдалении.

– Ох ты… Ох ты! – Па снова завел двигатель.

Он растерянно, словно подгоняя лошадь, похлопал по борту лодки. Боонь прав. Остров там! Черное пятно на горизонте – это, безусловно, суша. По мере приближения пятно увеличивалось, но сейчас выглядело иначе, ниже и шире. Может, игра света? Хотя нет, он помнил утесы и поблескивающий в лунном свете известняк.

Этот остров был относительно плоским, разве что по всей его длине тянулся невысокий холм. Рельеф напоминал их родной остров, и только мангровые заросли образовали плотную преграду на пути к суше. К такому берегу на лодке не пристанешь. Да и зачем? Достаточно приблизиться к острову.

– Да как же это… – пробормотал Па.

– Смотри, Па! – крикнул А Боонь. Его круглое лицо сияло от восхищения.