– Параметры работы каналов стабильны. Аберрации на всех узлах отсутствуют. Флуктуаций информационного обмена не установлено.

– Достаточно, – ответил нейроморф, – сформируй и выгрузи статус матрицы каналов на текущий момент.

Франсуа был одним из лучших в своем деле. Невзирая на свое относительно недавнее появление, нейроморфы принципиально изменили картину работы с машинами, качественно повысив эффективность решения задач. То, что сейчас ему приходилось оформлять свою работу словами, а не “мыслеформами”, как он уже привык, делало его раздражительным. Но это была вынужденная мера, так как предмет работы был чрезвычайно щепетильным, даже более того – опасным, и штатный нейроморф компании “Jeyson & Jeyson” не без оснований решил придать всему официальный характер, сделав запись происходящего. На будущее, так сказать. Ведь для понимания “мыслеформы” требовалась подготовка нейроморфа, а руководство компании такими возможностями не обладало. “К счастью, – подумал Франсуа, – иначе нас давно бы тут не было”. Так что сейчас он все делал строго официально и по старинке, зато надежно и безопасно. Почти. Учитывая характер проблемы, могло случится все, что угодно, и увольнение в случае обнаружения утечки данных было самым оптимистичным вариантом. Уж что-что, а методы работы службы безопасности компании он знал хорошо. Осведомленность, правда, не делала его счастливее.

– Запрашиваю код безопасности.

– CNB 21786312. Подтверждаю необходимость загрузки статус матрицы через корпоративный нейрошунт 217.

– Осуществляю, – голос Сноу был спокоен, но человек не мог удержаться от мысли, что система его изучает и находит забавным.

Он почувствовал легкий холод в затылочной части головы, как бывало всегда при передаче большого объема данных, но было что-то еще, неуловимое, вызывающее чувство тревоги где-то на периферии сознания, словно тихий голос будильника, который звенит сквозь тяжелую дрему похмельного сна. В голове у Франсуа промелькнул образ гигантской паутины, в которой увяз он и еще тысячи людей. С огромным трудом ему удалось отвлечься от этой мысли, но ощущение тревоги никуда не делось.

– Трансфер данных осуществлен, Франсуа. Рекомендую обратиться к доктору Сертано для диагностики системы. Обнаружено нетривиальное отклонение компесанторного механизма нейрошунта.

Франсуа слегка расслабился. “Новые ощущения вполне могут быть вызваны именно этим отклонением, – подумал он, – но проверить не мешает”. Слишком много странного в последние дни, и это явно не нравилось главному нейроморфу “J&J”, а он привык доверять своей интуиции.

– Есть дополнительные параметры, которые требуют нашего внимания?

– Нет, сэр. Процедуры аудита данных работают стандартно, нарушения логики шифрования не обнаружено. Прогноз стабильности 98,9 % в периоде.

– Хорошо, Сноу, можешь быть свободен.

– Да, сэр.

Голос собеседника стих, и Франсуа оказался один на один со своими мыслями и чувствами. Он был обескуражен. Что-то важное ускользало от его понимания, а он, от природы обладая пытливым умом, не привык к неразрешимым загадкам. Франсуа почти до боли сжал сухие ладони в кулаки, а его полноватое лицо стало пунцовым. Заметив это, он усилием воли расслабил руки и глубоко вздохнул. Только после прощания с системой нейроморф понял, насколько он был напряжен в течение всего диалога. Тут определенно дело было не только в настройках шунта. Это стоит проговорить в рамках запланированной беседы с психологом компании. Но это подождет.

– Запрос коммуникации, Брагин, диапазон срочности два, – произнес он.

– Запрос принят, мистер Пеньер, ожидайте, – голос персонального ассистента главы службы безопасности был женским. Глубокое контральто было единственной известной Франсуа слабостью Виктора Брагина, выходца из никому неизвестных глубоко законспирированных разведслужб.