Через полчаса Франклин почувствовал серьезное недомогание: жар, отсутствие аппетита, необычное для себя чувство усталости. Он поднялся к себе в комнату и постарался уснуть. Проснувшись следующим утром, он понял, что его левая нога утратила чувствительность. Рузвельт пытался вернуть ее движениями, но вскоре отказалась слушаться и правая нога. Первый контакт с местным врачом ничего не дал. Тот вынес диагноз – простуда. Но на следующий день Франклин не смог стать на ноги без посторонней помощи. Единственный на острове телефон ограничивал поиски медицинской помощи. Позднее Франклин признавался другу, что на какое-то время он потерял веру в Бога, который, как это было прежде, благоволил ему, а теперь повернулся спиной. 15 августа, как вспоминала Элеонора, Франклин «потерял голову», и, хотя психическое состояние последнего вскоре улучшилось, общее положение подтверждало худшие опасения. 25 августа 1921 г. консилиум врачей, собравшийся в Кампобелло, вынес приговор: Франклин Рузвельт болен полиомиелитом.

Моментально общение Франклина с внешним миром, согласно принятым тогда правилам, было прекращено. Лишь Элеонора и Луис Хоу, героически несшие вахту у его постели в качестве медсестры и медбрата, знали о причине столь странного и внезапного ухода молодого, сильного и энергичного политика в полную изоляцию. Хоу, организовавший переезд Франклина в Нью-Йорк, постарался держать все, что произошло после 10 августа, в секрете от прессы с тем, чтобы свести до минимума ущерб для политического будущего Рузвельта. Младший Франклин, сын Рузвельта, увидел его в последний момент перед траспортировкой в поезд, идущий из Истпорта на юг, в Нью-Йорк. Он вспоминал, как отец помахал ему рукой, а его лицо озарилось знаменитой солнечной улыбкой. «Поэтому я решил, что он не может быть сильно болен»^>34.

Мальчик не мог знать, что положение отца почти безнадежно. Врачи даже опасались, что он станет источником массового заражения на побережье. Известный специалист д-р Ловетт на свой страх и риск выдал сопровождавшему Рузвельта Хоу сертификат, удостоверяющий, что в течение месяца больной не опасен для окружающих, и с этим документом Рузвельт 13 сентября проделал путь на носилках с острова Кампобелло в Нью-Йорк. Сначала на моторной лодке до Истпорта на побережье штата Мэн, затем в багажном вагоне поезда с пересадкой в Бостоне до Нью-Йорка. Конечным пунктом этого мучительного путешествия стало отделение ортопедии госпиталя Пресвитерианской церкви. С этого момента, как писала Элеонора, началось «испытание огнем». В жизни и политической биографии Франклина Делано Рузвельта открылась фаза, в которой слились воедино трагическое и героическое. В этом с первых дней могли убедиться все. Мать Франклина, Сара, узнавшая со слов Элеоноры о его «очень серьезном заболевании» только после возвращения из Европы, где она навещала родственников, приехала на Кампобелло 31 августа 1921 г. и застала атмосферу «всё как обычно». Она писала сестре: «Франклин и Элеонора сразу же решили выглядеть жизнерадостными, и потому атмосфера в доме безоблачная, я следую их прекрасному примеру»^>35. Врачи и, главное, он сам первое время поддерживали надежду на то, что болезнь отступает и что вскоре ему (Франклину) будет позволено вернуться к делам. Но в конце сентября 1921 г. врачи констатировали, что восстановление идет очень медленно. Сохранялись сильные мышечные боли и неподвижность конечностей. Стал очевиден пугающий разрыв между неутешительными прогнозами врачей и необычным по меркам врачебного опыта оптимизмом пациента. Через три недели пребывания в клинике Рузвельт настоял, чтобы преданная ему секретарь Мисси Лехэнд каждодневно помогала разбирать ему почту, записывала его диктовки и отвечала на телефонные звонки.