Потом были подъём патрульного катера, еще одной подводной лодки, торпедного катера… Катамарану не суждено было ни одного спокойного сезона в довоенные годы! Бывали и экзотические вызовы – например, на спасение буксира, принадлежащего самому ЭПРОНу. Этот корабль – тоже спасатель, занимался подъемом затонувшего судна, и при внезапном отрыве и резком всплытии подводного кессона получил такой удар в корпус, что затонул рядом со своим «утопленником». «Волхов» вынул со дна обоих. Причем, по ошибке, первым – того, который первым и утонул…

Поднимал «Волхов» и самолет, и торпедный катер, и баржу с 12-дюймовыми боевыми снарядами, утерянную при приеме боезапаса балтийскими линкорами. Словом, работы – интересной, но неизменно опасной и трудной, всегда хватало. А если стоял «несезон», когда по Балтике без ледокола мили не пройдешь, катамаран служил вспомогательным доком при очистке малых лодок от подводных обрастаний. Так что и зимой – никакого отдыха в резерве!

В нынешние либеральные времена принято вспоминать тридцатые годы как «эпоху Сталинских репрессий». Увы, не обойдем эту тему и мы. Дело в том, что «Волхов», по советскому «паспорту» – «Коммуна», однажды спас известного балтийского адмирала с десятком других офицеров. Только не от бездны морской, как других, а … от тюрьмы.

Дело было так:

25 июля 1935 года во время манёвров флагман флота линкор «Марат» – огромный дредноут водоизмещением 23 тысячи тонн – не заметил и буквально задавил при циркуляции находившуюся в рубочном положении подводную лодку Б-3 «Большевик». На борту линкора находился штаб эскадры во главе с командующим – Л. М. Галлером. Когда под тяжким тупым форштевнем послышался удар, и что-то слабо хрустнуло, адмирал не растерялся, понял, что «Марат» таранил какой-то маломерный корабль, и велел спускать катера и шлюпки – поднимать с воды экипаж «потерпевшего». Но спасенных не было: тут и вскрикнуть не успеешь, как пойдешь на дно… После учений, на берегу, и командующий, и офицеры его штаба, и штурманская команда линкора попали под арест. Время было непростое, морякам всерьёз «светил» трибунал.

А пока военный прокурор искал в чрезвычайном происшествии следы преступления, спасательный катамаран «Коммуна» искал в море затонувшую лодку. И нашёл.

Вместе с мертвым корпусом «Большевика» море отпустило на свет доказательства того, что в столкновении виновата была сама лодка: вахтенный журнал не оставлял в этом сомнений. Неправильно прочитав сигнал линкора о готовности совершить поворот, субмарина, фактически, сама кинулась «Марату» поперёк курса, и будь Галлер хоть семи пядей во лбу, он не успел бы принять спасительного решения: дредноутскую инерцию представить нетрудно. А коль скоро командир субмарины погиб со своим кораблём, то, стало быть, и судить за это ЧП теперь некого…

В годы Великой Отечественной войны катамаран «Коммуна» под командованием капитана 1 ранга С. И. Рябкова стоял в Ленинграде. Впрочем, «стоял» – не совсем точное слово: получив четыре зенитки на палубу, корабль героически оборонялся от налетов немецкой авиации.

Двадцать три члена его экипажа добровольцами ушли на фронт, несмотря на то что спасатели имели право на бронь. В оголодавшем в блокаде городе, получая воинский паёк – 300 граммов тяжелого черного хлеба пополам с мякиной на брата – команда уникального корабля не только выжила, но и продолжала свою вечную миссию – помогать другим.

Едва закончится немецкий обстрел, балтийцы спускали на воду шлюпки и шли собирать глушенную взрывами невскую рыбу. Зимой организовали лов корюшки сачками в полыньях и пробитых во льду бомбовых воронках. Часть улова отдавалась на собственный камбуз – без этого дополнительного приварка ни матросам, ни мастеровым не справиться бы с тяжелым трудом, а уха из этой рыбы на капустной «хряпе» надежно притупляла голод. До двух третей рыбы отсылали на берег – в детский дом, в госпитали, в мастерскую порта, где рабочие буквально умирали у станков.