Послал караван вперёд, а сам сзади пошёл со съёмкой. На первых же шагах встретились препятствия, благодаря которым надо решить, каким образом вести работу. Препятствия эти были: 1) глухая тайга, в которой на расстоянии 10 шагов невозможно было сделать отчёт на рейке, а высота дерев закрывала все приметные возвышения; 2) огромные болота и трясины, по которым идти с вьючными конями представляло серьёзную опасность. Проводник сообщил, что такой путь тянется на 90 вёрст – следовательно, большую часть всего пути, – времени же у меня было на всю работу и на возвращение два месяца (по запасу провизии). Условия все были таковы, что, казалось, другого способа, как идти с маршрутной съёмкой, по возможности обходя болота, – нечего было и думать выбирать. Однако цель самой экспедиции – выяснение возможности проводки колёсной дороги – заставило меня признать такой способ работы весьма неудовлетворительным, и я решил выбрать другой способ… Я решил вести просеку шириной 2–3 сажени, обходя ею все трясины и болота.

Комары и мошки приводили в отчаяние. По дороге пришлось всё время подбирать потерянные вещи. Караван нашёл в полном развале – одни лошади навьюченныя, другие без вьюков – вьюки разбросаны в беспорядке, люди совершенно усталые, сидели пригорюнившись. Оказалось, что в пути лошади всё время сваливали вьюки, задевая за деревья, рвали этим мешки; пока свалившиеся вьюки прилаживались, другие лошади ложились и тем сваливали вьюки;

в болотах кони вязли, а иногда и тонули, приходилось их вытаскивать и самим проваливаться. Причём на всю эту работу на 23 лошади имелось пять человек – три остальных шли с инструментом…

Приказал ставить палатки – груз закрыли брезентами, ввиду того, что кругом топкие болота, приказал коней привязать и дать им овса. В 11 часов команда поужинала. Пошёл сильный дождь с грозой.

4 июля. Команду будил в 5 часов. Всю ночь шёл дождь. В 8 ½ закончили вьючение коней. Сегодня вьючение идёт заметно лучше. Однако не успели пройти 10 шагов, как снова повалились вьюки. Пока их подымали, другие кони легли и свалили свои вьюки, и так без конца…

…Пройдя сажен 30, тропа пошла по очень топкому болоту, лошади и люди стали проваливаться и вязнуть в жидкой и низкой грязи, опять повалились вьюки и некоторые кони завязли по самое брюхо, эти болота заросли частым кустарником, пришлось его прорубать… Люди совсем выбились из сил, кони тоже. Решил дать людям отдых. Холм, где остановились, порос чудным сосновым и лиственным бором. Люди за вчерашний и сегодняшний день так устали, что стали падать духом. Палаток не ставил, думал, что часа через три двинусь дальше. В 4 часа приказал собрать и вьючить коней – пошли собирать вещи. И вдруг я слышу, конюх кричит, что две лошади утонули в озере – оказалось, что кругом озера скрытые трясины; лошади в них провалились так, что торчали только головы, – кое-как удалось вытянуть их.

…Приказал ставить палатки и варить ужин; дождь идёт всё время. Сырость страшная. Мы все промокли, палатки тоже – настроение скверное.

5 июля. Команду будил в 4 часа. После завтрака начал седлать и вьючить коней. В 6 ½ часов пошёл вперёд. Не успел спуститься с холма, как опять пошли трясины. Опять стали проваливаться, в некоторых местах почва такая, что буквально было жутко идти, вся почва под нами колышется, а под ней хлюпает вода. Деревья от колебаний почвы клонятся. Слава Богу, миновали эту трясину довольно благополучно, но после пошли болота, где начались снова наши мучения. Опять шли 1 ½ часа каких-нибудь 100–200 сажень. Вперёд шли трое людей, делавшие небольшую просеку, расчищая дорогу для каравана. Вдруг в 8 часов прибежал матрос и докладывает, что шедший впереди для расчистки пути матрос Огнев топором разрубил себе ногу. Бегу туда – вижу, Огнев лежит, а фельдшер старается унять бьющую фонтаном кровь из левой ступни. Оказалось, что Огнев промахнулся топором и ударил себе по ноге, прорубил сапог и концом топора перервал себе артерию на левой ступне. Кое-как удалось унять кровь, фельдшер сделал перевязку. Развьючили коня и посадили на него Огнева. В 9 ¼ часа пересекли тропу, идущую вдоль Чуро к его устью.