Разумеется, говорится это все вовсе не для того, чтобы приуменьшить его собственные достоинства и достижения. В ходе дальнейшей своей карьеры Наполеон Бонапарт при рассмотрении кандидатуры на высокую военную должность часто спрашивал про кандидата: «А ему везет?» И, надо полагать, имел он в виду не слепую удачу, а то, способен ли данный человек мгновенно воспользоваться подвернувшимся ему мимолетным шансом. Сам-то он умел это делать виртуозно…

И вот тут закономерно возникает вопрос: что было им сделано после выигранной битвы у Маренго? В 1796 году в ходе Первой Итальянской кампании генерал Наполеон Бонапарт после достигнутых им успехов двинулся на Вену и вынудил Австрию подписать мир в Кампо-Формио. В 1800 году в ходе Второй Итальянской кампании глава французского государства Наполеон Бонапарт не сделал ничего подобного.

Победа при Маренго была одержана 14 июня 1800 года. 17 июня 1800 года Бонапарт срочно выехал в Париж. 23 июня 1800 года особым приказом он расформировал Резервную армию, которой командовал, и слил ее с Итальянской армией генерала Массена, оставив его командовать всеми этими объединенными частями.

С австрийцами в Италии было заключено перемирие, и остаткам их армии было позволено уйти – Первый Консул торопился и, как мы видим, уехал в Париж на третий день после одержанной им победы. Интересно здесь то, что он уехал именно в Париж, а не в Рейнскую армию. Казалось бы, в свете недавних событий ему следовало сместить Моро, возглавить его войска самому и закончить наконец войну с Австрией?

Сделать это Первый Консул не посмел.

Всякая власть на чем-то стоит. Она может стоять на традиции, на равновесии интересов разного рода элит, на страхе перед неизбежным наказанием, на ожидании награды за преданность и за заслуги – и даже на бескорыстной преданности идее, на которой власть стоит. Разумеется, всегда имеет место взвешенная смесь всего вышеперечисленного – и еще дюжины разных и неупомянутых компонентов.

Власть в Европе, если смотреть на вещи с системной точки зрения, делилась в основном на две категории монархии – абсолютистскую и конституционную. При абсолютистской источником власти был монарх, правящий по наследственному Божественному Праву Королей. При конституционной – Парламент, определяющий, например, правила престолонаследия. Такая форма правления прижилась только в Англии, при королеве Анне Первой.

Французская Республика в этом смысле была чем-то новым и совсем до той поры небывалым – и дело даже не в тех громадных социальных изменениях, которые она породила, отменив у себя и церковь, и аристократию. Повсюду, куда она только могла дотянуться военной силой, Республика крушила старые формы правления, создавая новые дочерние образования-республики, названия которых брались из истории времен Цезаря: Батавская Республика – на месте Голландии, Гельветическая Республика – на месте Швейцарии, и даже какие-то и вовсе непонятные Цизальпинские, Римские и Партенопейские Республики, выкроенные в Италии. На чем держалась власть в этих «республиках», было понятно без слов – на завоевании. Но на чем держалась власть внутри, так сказать, «системообразующей» Республики – Французской?

Теоретически – на «…волеизъявлении народа…». Волеизъявление же принимало разные формы: начав с красноречивых дебатов в Законодательном Собрании, оно довольно быстро дошло сперва до уличных казней, а потом – и до организованного Террора, объявленного Конвентом и осуществляемого Советом Общественного Спасения. Эта «…форма волеизьявления…» была пресечена термодорианским переворотом и установлением Директории, которая держалась, подавляя одну попытку путча за другой, пока наконец она не была смещена очередным заговором, который удался.