Я поднялся на знакомое крыльцо, взялся за отшлифованную множеством ладоней бронзовую дверную ручку, потянул – и вошел внутрь.

– Хуеморген! – махнул из-за стойки рукой гном. – Ты видел там на парковке…

Я угрюмо кивнул. Точить с ним лясы мне не улыбалось. В прямом смысле этого слова. Сначала нужно дойти до раковины и почистить зубы – сорок раз! А потом уже приниматься за работу и разговоры разговаривать.

– Так что дантист? Помог? – не унимался кхазад.

Была у него дурная привычка – выносить личные вопросы на всеобщее обозрение. В зале народу полно, половина столиков заняты, а он – про зубы! Фриц этот так и свадьбу свою обсуждал, широко размахивая руками, оглашая список гостей и громогласно делая при этом заметки про то, кого и как он там вертел бы на хрену, будь его воля. Так что на вопрос гнома я только мрачно кивнул и прошел мимо стойки в подсобку. У меня там имелся запасной набор гигиенических принадлежностей, так что в квартиру можно было не подниматься. Да и не хотелось, если честно.

С тех пор как Эсси уехала, я здорово понизил планку в бытовом плане и частенько снова стал кемарить тут внизу, на топчане. Не то чтобы совсем запаршивел, но… Ну, лишний раз побриться там, надеть что-нибудь более изящное, чем черная футболка и рваные джинсы – этим я себя точно не утруждал. Ради того, чтобы смотреться условно-прилично рядом с красивой девочкой – это да. А ради того, чтобы отражение в зеркале нравилось? Ни Боже мой, я что – дурак, что ли? Или эльдар какой-нибудь? Логика очень простая: не воняет? Чисто? Функционально? И ладно. Народ от меня в любом случае шарахается, в футболке я или там в костюме-тройке. А кто не шарахается – на тех я уже произвел впечатление, и им феерически насрать, во что именно я одет и побрит ли мой подбородок…

Обо всем этом я думал, пока драил зубы. Безуспешно. Сучий потрох Цегорахов постарался, краска в моей пасти меняла оттенки, но отмываться не желала. Я рычал и ворчал, меня уже блевать тянуло от вкуса дешевой мятной пасты, но если с такими зубами я появлюсь на публике… Это будет кабздец. Они же придумают какую-нибудь дебильную кличку и задолбут меня, однозначно. Это Орда, тут такое не упустят! А еще и уруки в «Надыме» отрываются… У тех вообще с развешиванием ярлыков и издевательствами всё очень специфически обстоит. Если клыкастые родственнички в первую же встречу заметят меня в таком виде, то Бабай Ублюдок мне покажется самым лучшим из имен! Так что я чистил зубы и материл Цегорахова. И не успел.

– Здрасте, девочки! – Хриплый басовитый голос раздался одновременно с грохотом распахнутой двери. – Там в бардаке через дорогу пиво кончилось, нам подсказали – у вас наливают!

Ну, вот и те самые родственнички пожаловали… Я выплюнул мятную пену в раковину, быстро умыл лицо и, вытираясь полотенцем, вышел из подсобки за стойку.

Хуеморген уже теребил рукоять обреза под прилавком, наши завсегдатаи за столиками набычились, глядя в сторону входа, даже музыка захлебнулась нотами, замолкли висящие под потолком колонки аудиосистемы. Атмосфера в воздухе повисла гнетущая. Я швырнул в угол на пивные кеги полотенце и встал за кассу, исподлобья поглядывая на новых гостей «Орды», которые, не услышав внятного ответа на громогласную и, по правде говоря, откровенно хамскую реплику, не торопясь шествовали через весь зал.

Ну да, эти трое внушали. Здоровенные громилы с темно-серой землистой кожей, зверскими клыкастыми рожами, длиннющими иссиня-черными патлами, все в потертой и добротной одежде из черной и коричневой кожи с тускло поблескивающими металлическими вставками. И с кардами за плечами. Настоящие черные уруки, вот кто это были! А судя по нашивкам на рукавах в виде двух перекрещенных кардов и старинной гранаты с тлеющим фитилем – еще и гренадеры. Крутые, как вареные яйца.