В душе что-то свербело, ковырялось, скреблось… Я вспомнил байкеров Маухура, как они мчали прочь на своих мотоциклах, как развевались на ветру их волосы, торчащие из-под шлемов, и понял! Это был второй после бесстрашия бич всех черных уруков: страсть к перемене мест!

Как бы мне ни хотелось сорваться с места и погнать на Байкал, но было у меня тут, в Сан-Себастьяне, два неоконченных дела.

Во-первых, через неделю собирался жениться Хуеморген. И свадьбу гулять он надумал в «Надыме», и теперь носился как наскипидаренный, и его невеста – вместе с ним. Да, да, у гномов не было этих предрассудков, типа «жених не должен видеть невесту до свадьбы» или еще какой подобной хрени. Их жизнь и быт в рамках традиционной культуры проходил в замкнутых пространствах подземных крепостей, мануфактур и шахт, и, конечно, как-то всерьез скрывать от окружающих свои чувства юные (или не очень юные) влюбленные в таких условиях не могли. Обычно они начинали встречаться и жить вместе на год или два раньше, чем играли свадьбу. Потому что накормить и напоить огромную толпу земляков и родственников – это было мероприятием весьма накладным. Почему толпу? Потому что попробуй не пригласить кого-то из того самого замкнутого пространства! Начнется же сущий бардак: «Почему его позвал, а меня нет? Ты меня не уважаешь? Мы ж с тобой в одном забое/ за одним станком/ у одного пулемета…», «Я ж твой внучатый племянник/ троюродный брат/ семиюродный дедушка». Ну, и так далее.

Проще было один раз сцепить зубы, отмучиться три дня – и дальше жить-поживать. Тем более насколько прижимистыми и вредными были кхазады в делах бизнеса, настолько же щедрыми они проявляли себя в дарении. Понты – наше все! Кто подарит самый помпезный подарок – тот самый большой молодец!

Хуеморген, то есть Фриц наш Дюрхденвальд, даром что с проседью в бороде, женился на ладной молодке лет на пятнадцать, а то и на двадцать младше себя. Звали ее Фрида Хазенклевер, и была она женщиной не только симпатичной, но еще и очень умной. Именно она и насоветовала своему суженому-ряженому играть свадьбу в Хтони. А что? Стратегически это ход был очень изящный. Во-первых, отсюда до ближайшего гномского анклава Кавказского наместничества – Железноводска – несколько сотен километров, учитывая горные серпантины. А до мест дислокации основной родни на Магнитке – и вообще многие и многие тысячи. Так что доберутся или самые богатые, или самые близкие, или самые смелые – и это здорово упрощало задачу. Накормить пять тысяч или пять сотен – это две большие разницы! Да и народ, который таки припрется, будет явно стоить того, чтобы с ним дружили.

Но суеты всё равно было предостаточно. И бородатый Фриц, и кудрявая, грудастая и попастая Фрида – та самая активистка крафтового пива – развернулись во всю мощь. Нам, оркам, такая суета была не по душе, хотя пожрать на свадьбе мы и рассчитывали. Но пока от греха подальше мы всей своей клыкастой кодлой собрались на военный совет в очищенном от хлама и приведенном в относительный порядок Дворце спорта железнодорожников, в тренажерном зале.

Мы – это я, Щербатый, Кузя и Хурджин. Ну, и Тройка с Пятеркой тоже. Нашей целью была месть Денису Цегорахову и всем Скоморохам до кучи. Ибо нехрен! Прощать разрисованные зубы я ему не собирался, но и потрошить их совсем насмерть вроде как тоже несоразмерно, а потому – стоило разработать нечто неожиданное и унизительное.

– Мы будем их крокодить, пока они сами не запросят пощады! – сказал я. – Это будет нелетальная децимация. Мы возьмем в осаду девять из десяти их баз, кроме той, где детки гимнастикой занимаются, и устроим им ацкое пекло и жупел. И мне нужны предложения на тему унижения и оскорбления Скоморохов. Потому что я, как сторона пострадавшая, могу быть в этих вопросах неадекватно жестоким.